– Ты никогда не приглашал меня на танцы!
– Знаю, я подхожу к этой части. Ты дашь мне рассказать или нет?
– У тебя был целый экстравагантный план, – подсказываю я.
Джон кивает.
– Итак, я собрал кучу веток и цветов, и выложил их в слово «ТАНЦЫ?» перед твоим окном. Но когда я был в середине процесса, домой вернулся твой отец и подумал, что я хожу и убираю соседские дворы. Он дал мне десять баксов, а я просто оробел и пошел домой.
Я смеюсь.
– Я… не могу поверить, что ты это сделал.
Я не могу поверить, что это почти случилось со мной. Каково бы это было, иметь парня, который сделал бы для меня нечто подобное? За всю историю с письмами, симпатиями к парням, я еще ни разу не нравилась мальчику в ответ в то же самое время, когда он нравился мне. Всегда была только я, тоскующая по парню, и это было замечательно, безопасно. Но это что-то новое. Или старое. Старое и новое, поскольку я впервые слышу об этом.
– Самое большое сожаление в восьмом классе, – произносит Джон, и в этот момент я вспоминаю, как Питер однажды сказал мне, что самым большим сожалением Джона было то, что он не пригласил меня на танцы, и как я была окрылена, когда услышала это, и то, как Питер быстро пошел на попятную, заявив, что всего лишь пошутил.
Подъезжает школьный автобус.
– Шоу начинается, – объявляю я. У меня кружится голова, пока мы наблюдаем за игроками, выходящими из автобуса – я вижу Гейба, Даррелла, Питера еще нет. Но затем из автобусавыходит последний человек, а Питера все еще нет.
– Это странно…
– Может, он поехал на своей машине? – спрашивает Джон.
Я качаю головой.
– Он никогда этого не делает. – Я достаю из сумки телефон и пишу ему смс.
«Где ты?»
Никакого ответа. Что-то не так, я это знаю. Питер не пропускает ни одной игры. Он игралдаже тогда, когда заболел гриппом.
– Я скоро вернусь, – говорю я Джону, выскакиваю из машины и бегу на поле. Ребята разминаются. Я нахожу у кромки поля Гейба, зашнуровывающего свои бутсы. Я окликаю:
– Гейб!
Он удивленно поднимает глаза.
– Лардж! Что случилось?
Я спрашиваю его, затаив дыхание:
– Где Питер?
– Я не знаю, – отвечает он, почесывая затылок. – Он сказал тренеру, что у него чрезвычайные семейные обстоятельства. Это звучало довольно правдоподобно. Кавински не пропустил бы игру, если бы это не было важно.
Я уже бегу обратно к машине. Как только забираюсь внутрь, я спрашиваю, тяжело дыша:
– Можешь отвезти меня к Питеру?
***
Сначала я вижу ее машину. Припаркованную на улице перед его домом. Следующее, что я вижу – их двоих, стоящих вместе на улице на всеобщем обозрении. Его руки обвились вокруг нее, она припала к нему, словно не может устоять на своих собственных ногах. Лицом она уткнулась ему в грудь. Он что-то говорит ей на ухо, нежно поглаживая ее по волосам.
