Есть розыгрыши-инициации, когда новичков как бы посвящают в "свои". Тринадцатилетние подростки рассказывали, как "проверяли" новичков: пожалуется педагогу или нет. В течение месяца им пачкали одежду- Жертвы озорства признались, что они знали: одноклассники ждут, будут ли они жаловаться. Они не стали обращаться к учителю, а постарались сблизиться, сдружиться. Одному, который был посамостоятельней, удалось это лучше, быстрее. А от другого, домашнего ребенка, просто отстали.
Позже в розыгрыш начинают вовлекать взрослого, чаще всего учителя. Тут как бы двойной розыгрыш: ребенка посылают к педагогу. Это сигнал, что появились первые сомнения в справедливости педагога. Такие сомнения в 9-10 лет — уже необходимая часть личности, личность и развивается на этих сомнениях.
Двойной розыгрыш сохраняется и среди старшеклассников, только там возникают другие фигуры, олицетворяющие собой определенные законы и определенные правила в школе.
Розыгрыши, поддевки — неотъемлемая часть школьной жизни. Иногда они очень обидны, иногда даже жестоки, и, тем не менее, это способ самоорганизации детского сообщества. Один из способов, достаточно эффективный.
Мы пришли постепенно к убеждению, что фундамент культуры закладывается в благородной игре и что культура не должна терять это игровое содержание, дабы развить свои самые высокие качества в стиле и достоинстве. Подлинная игра исключает всякую пропаганду. Она содержит свою цель в самой себе. Ее дух и ее атмосфера — радостное воодушевление, а не истерическая взвинченность.
Йохан Хайзенга. Homo ludens
Новый год к нам пришел
На исходе 1935 года в "Правде" появляется небольшая заметка, подписанная кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б) П.П. Постышевым: "Давайте организуем к новому году детям хорошую елку!"
Автор призывает комсомольцев и пионерработников в срочном порядке устроить под Новый год коллективные елки для детей. В течение четырех дней (включая день опубликования статьи Постышева) в приказном порядке был "положен конец неправильному осуждению елки" и возрожден дореволюционный праздничный обычай. Но теперь, как следовало из напечатанного в "Правде" документа, елка называлась не рождественской, как прежде, а новогодней или просто советской.
Раиса Орлова вспоминает: "У нас встречали Новый тридцать седьмой год с шуточными стихами, вином, елкой, весельем и глубокой убежденностью: мы живем в прекраснейшем из миров. Новый год олицетворялся самой миниатюрной из наших девочек—Ханкой Ганецкой. Саша (Александр Галич. — Е.Д.) внес ее на руках, завернутую в одеяло, к пиршественному столу... Кто мог предвидеть, что Ханке предстоит пережить смерть мужа, что ее отца и брата расстреляют, мать посадят, а еще через год она сама пойдет по этапу..."
