"Глубокоуважаемый Леонид Исаакович!
Я уже давно хотел обратиться к Вам с этим письмом, но некоторая неясность положения удерживала меня. Сегодня, наконец, оно выяснилось настолько, что я имею возможность писать Вам. Речь идет о Вашей кандидатуре на кафедру теоретической физики в Московском Университете. <> Вероятно, Вы на днях получите официальный запрос по этому поводу. Я же, выражая собственное мнение и мнение многих из моих товарищей по Университету, решил обратиться к Вам дополнительно с этим письмом.
Вы, конечно, знаете ситуацию в Московском Университете и знаете тех людей, которые играют там первые роли. Поэтому отрицательная сторона Москвы Вам хорошо известна. Другая сторона дела в следующем: по глубокому убеждению многих из нас, Вы являетесь последней надеждой на оздоровление Физического Института Московского Университета. Только появление такого лица, как Вы, может положить начало формированию кружка людей, желающих и могущих работать, положит конец бесконечным интригам, совершенно пропитавшим всю почву института. Есть немалая группа студентов, жаждущих настоящего научного руководства и несмотря на свою молодость уже разочаровавшихся в теперешних руководителях института.О
Всего хорошего.
Искренне уважающий Вас Гр. Ландсберг"
В Московском университете Мандельштам начал работать осенью 1925 года.
Из "товарищей по Университету", которых упоминает в письме Ландсберг, первым следует назвать Сергея Вавилова. Оба они окончили Московский университет, застали еще П.Н. Лебедева, который покинул университет в 1911 году вместе с группой профессоров. Ландсберг и Вавилов знали не понаслышке, что "Московский университет на долгие годы, до революции, остался без своей коренной профессуры. Вместо выдающихся ученых были приглашены случайные люди" (это из статьи Вавилова).
Революция сама по себе не помогла— первым в университет вернулся и воцарился на физмате Аркадий Тимирязев, "сын памятника", вооруженный революционной политической риторикой и безнадежно отставший от революции, которая шла тогда в физике. Успев получить философское ободрение от самого Ленина, он пытался из "воинствующего материализма" извлечь передовую физику, которая бы заменила трудные для его восприятия теорию относительности и квантовую теорию.
Поэтому Ландсберг и Вавилов — не ученики Мандельштама в прямом смысле. — увидев в нем сочетание научного и морального масштабов, так настойчиво добивались его приглашения в Московский университет.
