Я почувствовал себя ужасно, когда похоронная процессия тронулась за гробом на церковное кладбище, потому что сразу же ощутил на себе множество посторонних глаз. Все присутствующие жалели меня, но я не нуждался в их жалости. Я мужественно крепился и в общем держался достойно, и мы продолжали медленно двигаться вперед. Потом стало еще хуже, когда у свежей могилы родители Роуз уже едва поддерживали друг друга, а кому-то из ее подруг стало плохо. Но я и здесь устоял на ногах и не дрогнул.
Вот только потом, когда ко мне подошел распорядитель церемонии (их теперь не называют гробовщиками или похоронными агентами, как это было раньше), отвел меня в сторонку и тихо поинтересовался, стоит ли закапывать венки вместе с гробом или оставить их на могиле, я не выдержал и сломался.
— Пусть все будет рядом с ней, — сказал я. — Закопайте венки вместе с ней.
В этот момент нервы мои сдали, и я разрыдался.
Я плакал не из-за собственного горя и не из-за горя ее родителей. Я даже плакал не по самой Роуз, а по тем детям, которые никогда у нас не родятся.
Когда я вхожу в крохотную квартирку моей бабушки, я не устаю удивляться. Это малюсенькая коробочка в большом многоквартирном доме, и весь интерьер выдержан в стиле минимализма. Так обычно бывает в ресторанах или, скажем, картинных галереях. Белые стены, пустые светло-кремовые пространства, удивительная строгость и скромность обстановки, претендующие на модный стиль.
Разумеется, моя бабуля не следит за последней модой в области интерьера. Просто несколько лет назад, когда после издания «Апельсинов к Рождеству» мы с родителями перебрались в новый дом, бабуля отказалась ехать с нами. Ей надоели бесконечные лестницы, и тогда муниципалитет переселил ее в эту чистенькую беленькую квартирку.
— Я слишком ценю свою свободу, — пояснила она мне свой выбор.
Телевизор в ее квартире включен, но работает без звука. Вместо этого играет пластинка Синатры, один из его концертных альбомов, причем, по моему мнению, самый лучший. Нет, бабуля не настолько интересуется музыкой, но я знаю, что песни Синатры напоминают ей о дедушке. Это даже нечто большее, чем простое напоминание. Когда Фрэнк поет «Ты возвращаешь мне молодость», «Давай полетим на Луну» или «Тень твоей улыбки», бабушка ощущает нечто вроде незримого контакта с дедом.
На камине стоят сувениры, привезенные и подаренные ей другими людьми. Моя бабуля обожает всех этих дурацких ухмыляющихся испанских осликов и злобных маленьких лепреконов. Кроме того, здесь же, на каминной полке, расположились семейные фотографии. Роуз и я в день нашей свадьбы. Я в детстве и в младенчестве. Свадьба моих родителей. Ее собственная свадьба: она, совсем молоденькая черноволосая девушка с доброй улыбкой на устах, держит за руку своего мужа и буквально сияет от счастья.
