Дикая стая | страница 5



…Рано утром, когда, розовея, белый пар еще ворочался над речкой и бухтой, Степан собрал бамбуковый спиннинг. Он знал, кроме гальянов, сейчас в реке нет никакой рыбы, косяки горбуши лишь на подходе. Но интуиция, которой иной раз он доверял больше, нежели реальности, подталкивала к рыбалке…

Блесны у него из чистого серебра. В Норильске в ресторане «Таймыр» новоиспеченный кореш за столиком по пьяни подарил слиток. Наверно, спер его из лаборатории никелевого завода.

На седьмой бросок мощный рывок на глубине в дугу согнул удилище, томительно заскрипел бамбук… У Степана от волнения взмокли подмышки: а вдруг коряга? Но на конце толстой лески чувствовалось что–то живое, большое, мускулистое, до поры не показывавшее всей своей силы. Степан спустился вниз по течению — там берег пологий. Боясь за удилище, он руками схватил леску, жилка до крови врезалась в ладони.

Степана поразила величина плоской, лакированной головы, с белесыми жаберными крышками. Булыжником он сделал на ней вмятину. Степан долго не мог понять, что за чудище тяжело ворочается на берегу, широким хвостом вяло хлопая по земле. Слизистое, пятнистое «бревно» облепили бурые листья, сухие травинки, песчинки. Пасть (свободно поместится кряква) усеяна мелкими, острыми зубами, брюхо белесое, бока в зеленоватых разводах, спина черно–зеленая. Беcчешуйное тело покрыто толстым слоем слизи. Бычок морской? Но на башке нет рогов. А–а–а!.. Налим! Точно, налим! Вон белые усищи, как у запорожского казака.

Степан точно знал, раньше в этих местах никогда не водились налимы, хотя… Раз бурундуков заменили крысы, почему бы ни появиться здесь этому пожирателю падали.

…Когда в очередной раз он отводил в сторону смородиновую кисть с розовыми бутончиками цветков, душа его замирала… Но по опыту Степан знал: только дуракам удача дается запросто. Может, это от того, что фартом они до конца не воспользуются… Чаще всего удача насмешливо улыбается избраннику, когда ему уже ничего не надо в жизни…

Обухом топорика Степан сбивал песчаные, запекшиеся земляные корки, шоркал саперной лопаткой. Все тот же желтовато–серый песчаник, серый гранит, известняк, крошившийся в руках слоистый бурый уголь с красными крапинками. В сознании начинала вспухать мысль: не было никакого белого камня с желтой змейкой, это всего лишь запомнившийся детский сон! В бессилии он опускался на землю, рукавом джемпера вытирал грязный, потный лоб, бездумно глядя перед собой. Вокруг лица, покрытого красноватым майским загаром, звенели первые комары. Как бы подавая надежду, отметая временную неуверенность, в трещинах скалы трепетали нежные, голубенькие цветочки…