Но самые необыкновенные вещи для Артура стали происходить после этой первой и, кажется, успешной боевой операции. По лицу Катерины, — так он мысленно ее называл, — и по всему ее поведению понимал, что она довольна и его ждут какие–то ее откровенные с ним объяснения. И эти объяснения произошли в тот же вечер, когда они вернулись с задания, переоделись, и заказали ужин в кабинет майора. Сидели за круглым столиком, кидали друг на друга возбужденные взоры, улыбались. Большие и круглые серо–зеленые глаза Катерины были влажны от переполнявшего ее удовлетворения и даже как будто бы счастья, от всего только что пережитого. Он также кидал на нее счастливые взгляды и едва сдерживал ликование. Так, наверное, чувствует себя артист, блестяще сыгравший роль или исполнивший номер и сорвавший бурю аплодисментов.
— А вы молодец, — заговорила Катя, — вы прирожденный актер, вам бы в кино роли играть. Я на вас смотрела, — как вы лопотали на своем суданском, — и чуть было не расхохоталась. Этих бедных грузин вы так дурачили…
— Вы тоже…
— Я?.. Что я! Мое дело несложное, сверкай коленками, да считай деньги, чтобы те, кто нас снимал, представили бы начальству хорошие доказательства их преступной торговли.
— Но, во–первых, такие коленки надо иметь…
Майор покраснела и склонила над тарелкой голову, но еще пуще покраснел Артур, тут же пожалевший о таком глупом комплименте. Майор его выручила:
— Я вынуждена демонстрировать себя… почти как натурщица перед художником. Однако, что же делать? Служба такая.
Неожиданно перешла на шепот — едва слышный:
— Больше ни слова. Мы с вами должны уметь молчать.
После ужина майор сказала:
— Завтра я даю вам выходной. Но об одном прошу: молчать как рыба. Самое большее, что можете сказать близким людям — работаете в милиции. А сейчас я вас могу подвезти до метро. Пойдемте.
И они хотели выйти, но зазвонил телефон: майора вызывали к начальнику.
Автандил ходил по кабинету и на манер Сталина курил трубку. Она все время тухла, и он ее раскуривал. Очевидно, и это было воспринято от великого вождя.
Екатерина громко по всей форме доложила и оставалась стоять в положении смирно.
Полковник заговорил:
— Я уже смотрел пленку, мне понравился ваш цирк. Лысый артист хорошо играл роль.
Полковник замолчал. Молчала и майор. Ей нечего было добавить к тому, что увидел на экране ее начальник. А кроме того, Автандил любил паузы. Это добавляло к его словам величия.
Стоя у окна и не поворачиваясь к собеседнице, полковник тихо спросил:
