— Ай, нэ хорошо менять решения. Уже взял дэньги, а теперь назад. Ну, хорошо. Я дам тэбэ много дэнег. Пайдем в кабинет к дэрэктору рэсторана!
— Никуда я не пойду. Я вас боюсь. Я поеду вот с ним — в Судан.
И сделала еще один шаг к Артуру. Это уж и совсем взбесило грузина, он стал махать рукой и через маленький забор перепрыгнули еще три кавказца, стали страшно вращать глазами, окружили Артура, участников торга. Грузин все шипел в ухо переводчика:
— Слушай, парень! Скажи ты лысому черту: пусть он отсчитает свои баксы нам; иначе будэм рэзать, — и так, что он не найдет дорогу в свой Судан. А, кстати, этот Судан далеко от нас? Он дальше Турции или нэт? За сто тысяч мы эту дэвушку не отдадим. Пусть дает миллион — дэвятьсот тысяч нам, а сто тысяч ей. И тогда мы дадим контракт. И десять тысяч отстегнем тэбе. Если не даст, мы будем рэзать и давать в машину гранату.
Пока он произносил свой страшный монолог, через заборчик перепрыгнул седой и толстый кавказец, — перед ним расступились, и он некоторое время пристально разглядывал Катерину. Все кавказцы замолчали и почтительно ждали распоряжений. Толстый спросил Катю:
— Сколько тэбэ лэт?
— Двадцать один.
— Ты была здэсь раньше?
— Нет, не была.
Грузин снова оглядел ее с ног до головы и уже тише проговорил:
— Мужчин знаешь?
— Как это?
— Ну так… мужиков? Что — нэ понимаешь?
Екатерина потупилась и будто бы покраснела. Сказала тихо:
— Не знаю. Никого я не знала.
— Скажи, девка — ты верно говоришь? Мне важно знать.
— Не вру я.
Толстый обратился к носатому:
— В чем дело?
— А вот! — ткнул рукой в Артура. — Какой–то суданец, видно, богатей — дает ей сто тысяч. И она хочет ехать с ним.
Толстый — к Екатерине:
— Милая! Ты уже получила дэньги, продалась — назад ходу нэт. Мы этого нэ любим.
— Я не из тех, которые продаются. А деньги ваши — вот они. Возьмите.
Толстый схватил ее руку с пачкой денег, заговорил:
— Нэт уж, хорошая. Дэньги твои. И вот еще от меня пять тысяч. Бери. Но только будэшь делать то, что мы прикажем.
Екатерина взяла и эти деньги. И долго их считала — и так, чтобы все видели. «Суданец» нервничал, порывался заговорить с переводчиком. И что–то сказал ему, а тот громко перевел:
— Господин дает триста тысяч!
Тогда толстый залопотал по–своему: быстро, испуганно. А уже в следующую минуту три грузина схватили Артура, а три других — Екатерину. Потащили к заборчику, возле которого стоял их «Мерседес». Но как раз в этот момент, словно из–под земли, вылетела стая дюжих парней в штатском, похватала кавказцев, повалила их на землю, надела наручники. Обыскали и как дрова побросали в кузов японского пикапа. Екатерину и Артура проводили в их машину и разъехались. Вся операция заняла минут пять. Артур, сидя в углу салона у затененного окна, видел, как у входа в театр имени Пушкина стояла стайка нарядно одетых людей и ошалело смотрела на то место, где только что была так блестяще разыграна сцена из нашей новой жизни.
