— Так вы вернулись? А я думала, оттуда не возвращаются.
— Вернулась я одна, — сказала я.
Из передней позади нее потянуло затхлым воздухом, приоткрылась и захлопнулась дверь.
— К сожалению, — сказала она, — ничем не могу вам помочь.
— Я приехала сюда поездом, специально чтобы поговорить с вами.
— Мне сейчас неудобно, — сказала женщина. — Я не могу вас принять. Как-нибудь в другой раз.
Кивнув мне головой, она осторожно закрыла за собой дверь, точно опасаясь потревожить кого-нибудь в доме.
Я осталась на крыльце. Кто-то приподнял занавеску в окне эркера, с любопытством взглянул на меня, словно хотел узнать, что мне нужно. "Ничего особенного, — видимо, ответила женщина, — пустяки".
Я еще раз посмотрела на дверную табличку — "Дорлинг", черные буквы на белой эмали, а чуть выше, на косяке, номер. Номер 46.
Медленно шагая обратно на станцию, я вспоминала маму, которая дала мне этот адрес несколько лет назад. Было это в начале войны. Я приехала ненадолго домой, и мне сразу бросилось в глаза, что наши комнаты как-то изменились. Не хватало многих вещей. Мама удивилась, что я так скоро это обнаружила. И тогда она рассказала мне о мефрау Дорлинг. Раньше я о ней не слышала, но, оказывается, она была давнишней маминой знакомой, просто они долгие годы не виделись. Потом она вдруг опять пришла, возобновила знакомство и с той поры стала часто бывать у нас.
"Всякий раз, когда приходит, она прихватывает с собой что-нибудь из наших вещей, — рассказывала мама. — Как-то унесла столовое серебро. Потом антикварные тарелки — те, что висели на стене. С большими вазами ей пришлось здорово поднатужиться, а уж от сервиза у нее, боюсь, разболелась поясница. — Мама сочувственно покачала головой. — Я бы никогда не посмела просить ее об этой услуге. Она сама предложила. Буквально настаивала. Хочет спасти для меня ценные вещи. Говорит, что, если нас вышлют, мы всего лишимся".
"И ты взяла с нее обещание все для нас сохранить?" — спросила я.
"О чем ты говоришь! — вспылила мама. — Ставить ей какие-либо условия было бы оскорбительно. Сама подумай, как она рискует, выходя от нас с битком набитым чемоданом или сумкой".
Мама, очевидно, заметила, что не сумела убедить меня до конца. Она укоризненно посмотрела на меня, и больше я об этом не заговаривала.
Вот уже и станция, я даже не заметила, как добралась до нее. Впервые после войны я снова очутилась в знакомых местах, но побывала только там, где это было необходимо. Мне не хотелось терзать душу воспоминаниями о безвозвратно потерянном, которые оживали во мне при виде этих домов и улиц. В поезде я вспомнила мефрау Дорлинг такой, какой впервые увидела ее наутро после того, как мама мне о ней рассказала. Я встала позднее обычного и, спускаясь по лестнице, заметила, что мама кого-то провожает. Какую-то женщину с широкой спиной.
