Ну, и пошли мы.
Да что тебе рассказывать! Конечно, никто обещание Сыча пальцем не тронуть и помнить не помнил. Главное было — узнать, где у него денежки припрятаны. А парня этого никто и слушать не стал, цыкнули на него — он и заткнулся. Да саблю, на всякий случай, отобрали и руки связали.
Крепкий старик оказался. Так ничего и не сказал. Ну, Проповедник тогда и говорит — ищем, мол, сами. Не может не быть у него золота. И давай мы всё в доме перетряхивать. А про парня забыли. Он руки-то развязал, умудрился, да к Сычу: помочь мол, чем, не надо ли? А что тому помогать-то… Вот-вот концы отдаст. Лежит, чуть губы шевелятся — то ли молится, то ли ещё что… А парень стоит над ним — белый, как мел, и трясётся весь! Я тут как раз рядом оказался. Любопытно стало, что он там такое шепчет. Наклонился, прислушался, а он, оказывается, проклинает нас, на чём свет стоит. И пути у вас, мол, не будет, и всё такое прочее. И не в сердцах, а спокойно, как будто знает, что всё так и будет. А тебе, мол, это он парню, за предательство твоё — смерть скорая. Мне тут смешно стало, я ему и говорю, что ты мол, сам уже одной ногой в могиле, а всё стращаешь, и с чего это, мол, такому молодому господину, и вдруг помирать? Неужели ты его прямо сейчас убьёшь? Вот это была бы скорая смерть! А Сыч на меня глаза скосил, уже на большее сил не хватило, и говорит так тихо-тихо, из последних сил, видимо: не успею я уже, мол, да и ни к чему это, сам он, мол, себе и отомстит. За своё же предательство.
Тут и помер.
А золота мы никакого не нашли.
Проповедник хотел парня-то порешить, чтобы и свидетелей не осталось, да ребята воспротивились. Я-то рассказал о последних словах Сыча, думал — посмеются, а они: нет, отпусти парня, а то проклятие исполнится. Испугались, значит. Говорят ведь, что предсмертные проклятия сбываются… Проповедник ему даже денег немного на дорогу дал, из общих.
Вот так-то…
Да что тут говорить…
Парень рванул от нас — только пыль столбом. Рад был, что живым убрался…
Да никто и не знал-то, как его зовут. Парень — и парень… Может, Проповедник знал, да не у кого спросить теперь, а тогда и не подумали.
Да погоди ты, не гони лошадей! Дай передохнуть…
Пива вот лучше закажи ещё кувшин… Хорошее пиво…
Да сейчас, сейчас…
Причём тут зеркало? Да перестал он стой поры в зеркала смотреть. Как говорит, кто-то глаза отводит… Не могу себя, говорит, заставить на себя же самого смотреть — и всё. Видно, слова Сыча, предсмертные, забыть не мог.
