Так что, ты к нему вечерочком постучишься, вроде как переночевать, конь, мол, захромал, до корчмы не доеду. Нет коня? Ах, беда! Такой благородный господин — и нет коня! Ну, коня мы тебе одолжим. А там, глядишь — и своего купишь. Хозяин посмотрит — дворянин на ночлег просится, да и пустит тебя-то. А ты нам потом дверь откроешь. Должок с него получить — уже наше дело. Мы его попросим хорошенько — он и отдаст. Ни-ни, и пальцем не тронем! А ты денежки свои, честно заработанные, возьмёшь — и будь здоров! А чего тянуть-то, сейчас и поедем. Ты ведь человек благородный, время у тебя не казённое, ехать тебе надо. Понимаю ведь.
Ну, долго ли, коротко — уговорил он парня. Да покажите мне того, кого Проповедник не уговорил бы! Я бы посмотрел.
Собрались мы быстренько, чтобы времени не терять, да чтобы парень не передумал, протрезвев, конька ему, конечно, нашли, не такого, чтобы очень, но за уставшего хромого рысака в темноте сойдёт, да и отправились прямиком к тому Сычу. Так его все у нас и звали.
Дом-то не на самой дороге стоял, чуть опричь, проезжающим почти и не видно, а в темноте — и подавно. Ну и нас из дома-то не особо видно было. И кто его так построил — ума не приложу. А помнить — уже и тогда никто и не помнил. Всегда тут стоял — и всё тут. Потом-то от него одни стены остались, да и от них потихоньку камни порастаскали, а потом всё так заросло, что теперь и не увидишь ничего почти…
Да ты наливай, наливай, нечего обязанности свои забывать!
Да ладно, ладно, шучу про обязанности…
Ну, слушай дальше.
Мы, чуток не доезжая, среди деревьев затаились, а парень — прямо к дому подъехал. Темно было, хоть глаз коли, зато подобраться удалось близко, а в тишине всё было слышно, каждый звук.
Постучал парень. Сначала тихо было, потом скрипнуло — окошко такое в двери было, открылось то окошко, разговор пошёл… Что парень говорил — мы хорошо слышали, а вот что Сыч ему отвечал — хоть и тихо было, хоть и близко мы сидели, да казалось что парень сам с собой разговаривает. Скажет что, помолчит, потом опять говорить начинает…
Долго разговор тот длился, не хотел Сыч пускать-то, а может, что и подозревал, да впустил-таки, на свою голову… Парень и впрямь впечатление производил… Видать — и вправду из благородных.
Ну, каково сидеть, да ждать — о том, наверное, и сам слыхивал. Врагу не пожелаешь. Ждать да догонять — хуже нет. Хотя, догонять — всё ж-таки занятие, а вот ждать… Да мы-то привычные.
Вот и дождались. Сначала свет в окне погас. Потом, слышно стало, как дверь скрипнула…
