Некоторое время он не мог понять, что ее так расстроило. Почему, когда он показал ей открытку, посланную ее отцом, она могла думать о чем-то еще?
Затем он нашел объяснение, и оно оказалось совершенно неожиданным. Он видел достаточно сцен с упреками и слезами, чтобы понять, что такое ревность влюбленной женщины.
Маркиз был уверен, что Анкана не понимала всего значения слова «любовь» и была такой же невинной, какой казалась. Но он понимал, что, пробыв с ним наедине три недели, она негодовала, видя, что его внимание было сосредоточено на другой женщине.
В особенности, как он думал, из-за того, что она считала их единым целым в стремлении спасти ее отца. Однако ей совершенно не нужно было так расстраиваться. Маркиз подумал, стоит ли ему спуститься вниз и поговорить с ней.
Он хотел заверить ее, что для него нет ничего более важного, чем найти ее отца. Он сказал бы ей, что она напрасно обвиняет его в том, что он остался во «Дворце Тысячи Наслаждений» по другим причинам, кроме важного и полезного разговора с Биби. Но маркиз подумал, что она снова яростно набросится на него, а единственное, чего он терпеть не мог, были подобные сцены.
Нелепо было оправдываться перед ребенком, который сам ему навязался. Как только он найдет Кэлвина Брука, она исчезнет из его жизни, и все этим кончится.
Яхта начала увеличивать скорость, и они были уже далеко от дворца.
Он поймал себя на мысли о том, как странно, что Анкана, проявлявшая такое спокойствие и самообладание по пути в Бангкок, вдруг стала истеричной, когда он меньше всего этого ожидал. Он понимал, что она была в напряжении, ожидая известий, которые он должен был принести ей от Биби. Однако до этого момента она всю дорогу вела себя образцово. Он восхищался ее безмятежностью, и эта внезапная вспышка, случившаяся без всякой видимой причины, казалась просто невероятной.
Он повторил себе твердо, как до этого говорил Анкане, что леди не должны знать ничего о «Домах Удовольствий» и женщинах, подобных Биби. Если каким-то образом они что-нибудь услышали, то должны воспринимать это с достоинством. Приличия требуют, чтобы они делали вид, что не понимают, о чем идет речь и почему мужчины так интересуются подобными особами.
Вся проблема в том, думал он, что я не понимаю юных девиц и не имею желания их понимать. Потом он вспомнил утонченных светских женщин, у которых он пользовался успехом в Лондоне. Он отлично знал, что, если бы любая из них сопровождала его в этом путешествии, ему бы уже на второй день пути захотелось выброситься за борт. Единственными темами для разговора для них были бы их собственные персоны и, разумеется, он. Увлекательные споры на самые сложные и животрепещущие темы, занимавшие его и Анкану каждый вечер, никогда бы не возникли.
