— Эй! — постучал в окно Федоров. — Сергей Николаевич! Барахлишко свое беру!
Во двор вышел бородатый, добродушного вида великан, прищурился на солнце и почесал пятерней живот:
— Эва, армия-то какая. Словно фельмаршал ходишь. Де-ла!
— Армия? — в раздумье сказал Федоров. — Что ж, пожалуй правду говоришь, армия это и есть.
— Каждому теперь по пушке и пали-вали! Воюй! — мигнул глазом Тарасов.
— Ничего! Мы и без пушек раздуем такую войну, аж небу жарко станет.
С этими словами Федоров взвалил мешки на плечи. Ребята подхватили корзину, и вся «канпания» выкатилась за ворота.
После приезда Федорова ребята появлялись дома только к обеду да к ужину. Остальное время проводили они во дворе Федорова.
Здесь с утра до ночи весело пели пилы, звенели топоры и торопливо шаркали рубанки. Под навесом, вдоль стены, встали ровным рядом большие клетки. Сквозь решетку можно было видеть большеголовых бельгийских великанов и белоснежных ангоров.
Особенно интересны были эти маленькие белые комочки. Ребята первое время с удивлением рассматривали необычайные глаза ангорских кроликов, круглые, бледно-розового цвета.
— Будто не выспались, — шутили ребята, — ишь, глаза-то какие красные.
Интересны были и маленькие ушки с красивыми кисточками на концах. Всем хороши были ангорские кролики, да только смущала ребят незначительная их величина.
— Уж больно маленькие они. Вона бельгийцы-то какие… Бельгийцев бы надо купить еще!
Неодобрительно посматривали на ангорских кроликов и соседи.
— Крохотны больно…
Федоров только посмеивался:
— Мал золотник, да дорог… Тут главное пух кроличий. Первосортный пух, можно сказать.
— А на кой ляд пух-то этот?
— От-на! — разводил руками Федоров, — ну, а к примеру сказать, надо тебе фетровую шляпу сделать или боты дамские. Вот тут-то и подавай только этот пух. Или фуфайку добротную захочешь вязать. Опять-таки без кроличьего пуха, как говорят ни взад ни вперед… Русский фетр почему не в цене? А потому, что заячий пух употребляют. А заячий он жесткий да грубый. Одним словом, плохой дает фетр. Опять же взять заграничный фетр: он весь на кроличьем пухе заквашен… Так-то вот…
Деревня посмеивалась над затеей Федорова.
— Заячий дядя!
— Надумал тоже, зайцев разводить!
Эти разговоры доходили и до «канпаньонов», но «канпаньонам» некогда было слушать деревенски пересуды.
К концу февраля началась во дворе у Федорова самая интересная работа. Ребята тащили из дома гусиные яйца. Федоров смотрел каждое яйцо через трубку, свернутую из листа бумаги, отбирая яйца с зародышами.
