— Ваньша, Ваньша, россольчику, рассольчику-т… Помога-ат! А то, можэ, поешь… — захлопотала Ульяна.
— Отвались, — равнодушно зевнул Ваньша, потянулся мосластым телом, хрустнул костями. Мышцы под нательной рубахой перекатились от локтей к плечам. — Чего базарите?
Ульяна начала путано объяснять. Ваньша перестал зевать, в мутных глазах осмысленно блеснули зрачки.
— Значится, издалека прибыли-т?
Жорик с Долгор дружно закивали, признав настоящего хозяина дома.
— А чего-т не помочь добрым-то людям! Мы завсегда… — осклабился Ваньша. — Значится, их на старые Березняки, мама?
— Дак и я говорю, чего-т на вечор-то глядя… Ночуйте, поутру видно будет. Можа, бригадир трахтур даст…
— Как же, жди! Твой Кирьян за колхозное удавится! — надевая свитер, усмехнулся Ваньша. Обернулся к Жорику, дыхнул перегаром. — Не откладывай на завтре того, чего можно сделать сегодня! Так, не?
Жорик закивал. Долгор тоже. Мир не без добрых людей.
— А коня, коня-то иде?.. А, Ваньша? — заволновалась Ульяна.
— А у Хромого! Я махом! — парень сорвал тулуп, нахлобучил шапку.
Конь был старый, линялый, непонятной масти, с высоко подрезанным хвостом. Ваньша всячески поносил скотину и ее хозяина Хромого, который «зажилил трешку», мстительно нахлестывал лошадь. В набитые сеном розвальни летел снег. Долгор лежала в санях ничком, с головой укрытая тулупом. Стоя на коленях, Ваньша оборачивал лицо, кричал про некоего Колыхалова, недодавшего за летнюю шабашку, и с которым он еще разберется один на один. И опять поносил весь белый свет.
Ветер усилился. Солнце окунулось в мутный омут низкой облачности. Полузанесенная колея повернула в поле — коняга зафыркал.
— Здесь! — крикнул Ваньша, озабоченно взглянув на небо.
Жорик огляделся, не веря глазам своим. Они стояли на совершенно голом месте. Ничего. Ни кустика, ни печной трубы, ни бревнышка, ни березки. Раздетая степь. И гул ветра.
— Здесь! Точно! — нетерпеливо повторил Ваньша, озираясь. Ему здесь не нравилось. — Давайте живее!..
Они быстро врастали в огненные Березняки: сапоги уже до середки голенищ занесло порошей. Все было красным под заходящим солнцем. Алели языки поземки, красными стали зеленый дэгэл Долгор, руки, лица, в огненную масть перекрасились лошадь и возница.
— Давайте! Ну?! С утра ни капли!.. Будьте людьми, дайте на опохмелку! Ну?! Через час магазин закроется! Будьте людьми! Ну?!
Долгор отбросила палку, рухнула в снег, разбросала красные руки, проливая красные слезы.
Ветер больно швырнул в лицо Жорика охапку грязных ругательств.
