Я очень не люблю слышать, что вот, мол, переселенец продает корову.
Мы поровнялись с погонщиками стада и остановились знакомиться.
— Коров этих мы решили продать кооперации на убой. А себе купим более удойных. Когда подбираешь стадо, надо выровнять породу.
Парни — завхоз и секретарь — стояли по колени в грязи, широко расставив ноги и улыбаясь. Кожаные куртки были на них распахнуты и сорочки тоже. У завхоза грудь была раскрыта. Она была здоровенная, обветренная и широкая, как плита. Парни простовато улыбались, рассматривая мой фотографический аппаратик и бинокль. Это были крестьяне, мужики, и самые обыкновенные мужики, — только с еврейскими носами. В них было что-то неуклюжее, и что-то неуловимое придавало им несколько комический вид. Может быть котомочки с харчами, которые на конце палок были переброшены через плечи, а быть может и то, что, стоя по колени в топи, они и не замечали этого, увлекшись моим аппаратом.
Выглянуло солнце. Оно улыбнулось парням в глаза, перебежало к рыжим коровам и устроилось в перелеске, где пурпуром играли заросли дикого винограда и калины.
— Бувайте здоровы!..
Шестнадцать местечковых мальчуганов получили обычную переселенческую ссуду и кредит от Сельского банка Дальнего Востока. Получили в конце апреля, успели немного вспахать, засеять и организовать молочную ферму. Но хозяйственная неудача этого года была катастрофической.
— Понимаете? — надо было сеять на рёлках, а мы сеяли на пади. А летом дожди ударили чисто как из ружья. Два года подряд дожди идут небывалые, и низины затоплены. А мы как раз на низине и сеяли. Пшеницы пять гектаров вымокло, овса девять — вымокло, гречихи пять— вымокло, сои полгектара — вымокло, огород вымок весь. Сено вымокло — две тысячи пудов.
Мне сделалось уныло от этого перечисления. Все вымокло!.. Что тут поделаешь с этаким «еврейским счастьем»?
Среди разговоров мы подъехали к самой коммуне. Это несколько деревянных построек, раскиданных с российской безалаберностью на громадной площадке. Равнина здесь, как тарелка. Конный пастух, сдавив ногами бока высоченной пегой лошади, сгонял стадо к коровнику. А коровы мычали, взбираясь по мосткам в коровник: коровы степенно шли доиться. Это были те самые коровы, благодаря которым в этом году, когда почти все посевы так глупо вымокли, продержалось хозяйство коммуны.
Коммуна сдает Дальсельсоюзу сливки, получая за литр сливок стоимость семи литров молока.
Но тут начинается игра ума.
