— Вот! Смотрите на наше пышное убожество, на наше бескультурье, и учитесь, как не надо колонизировать! Не завозите сюда ваших людей без подготовки местности, без ее изучения, без строго продуманного и хорошо взвешенного плана! Если и вы раньше привезете людей, а лишь потом станете думать, что с ними делать, куда их здесь в тайге девать, то и у вас ничего не выйдет, как не вышло ничего у ваших предшественников. Если вы повторите их ошибки, вы получите их результаты!
Суровое предостережение, но за него надо благодарить. Ошибка, когда ее повторяют, становится преступлением.
Сделав свое предостережение, действующие лица первых глав считают свою задачу выполненной. Она была серьезна. Без особой надобности они не будут отвлекать читателя от основных вопросов книги.
Хаим-Мордко Пинтель уверял, что евреев вообще уже нет, что остались одни только бывшие евреи. Пчеловод из-под Хабаровска держался иных взглядов.
В вагоне, между Тихонькой и Волочаевкой, за перегородкой кто-то неторопливо гудел архиерейским басом:
— Ведь вот, вы говорите — евреи… А никогда вам евреи не сварят стерляжью уху как следует.
Говоривший откусил с треском кусок сахару и, хлебая чай, продолжал:
— Я вам как пчеловод скажу… Стерляжью уху надо варить как? Надобно наловить ершей, отварить из тех ершей уху, и чтоб на медленном огне, чтоб хорошо уварилась. А потом, когда разварятся ерши окончательно, — их тогда д-долой, уху отцедить через тряпочку, а в этой, в ершовой ухе только тогда и варить стерлядь.
Бас говорил медленно, с расстановкой, очень наставительно. Можно было даже, сидя за стенкой, представить себе его жесты.
Выдержав паузу, он воскликнул:
— Ну, а теперь взять евреев… Я, боже упаси, не антисемит. Но евреи!.. Ну, подумайте сами! Евреи — это рыба-фиш. Им щуку подай, да потяжеле, да закати в нее перцу побольше, да нафаршируй ее…
В голосе было пренебрежение, но, правда, снисходительное. Бас даже спохватился:
— Грешно сказать, — ведь и щука по-еврейски— т-то-о-оже бывает, знаете, зн-наменитая! Иная тебе евреечка такую щуку заправит, что, конечно, пальцы оближешь… Но это — где? Это — на Украине.
Бас опустился до полушопота, но тотчас опять повысил голос:
— А в наших местах — это вам не Украина. Здесь рыбу-фиш и не жди. Здесь… здесь…
Он подыскивал слова. Нашел:
— Здесь евреям придется круто… Куда им со здешней жизнью управиться? Это я вам как пчеловод скажу.
Собеседник баса, доселе молчавший, сказал жидким тенорком:
