С пчеловодством сделан опыт. Он оказался весьма удачен: бирефельдское с. х. товарищество экспортировало в первый же год несколько тонн тончайшего цветочного меда.
На Бирском опытном поле пасека раскинулась на южном склоне невысокой сопки. У подножья, в небольшой комнате при омшанике, живет заведующий, Александр Акимыч, громадный, добродушный и гостеприимный рыжий человек. У него я жил все время, какое провел на опытном поле. Александр Акимыч заядлый охотник.
Да и то сказать, где еще на свете найдешь такое место для охоты, как эта пасека?
— У нас-то? Да что вы, шутите? — обижается Александр Акимыч. — Как пришло время тяги, — пожалуйста, сколько угодно: уток, гусей, кряжней там всяких, бекасов хоть отбавляй! Приходит пора полевой дичи? Пожалуйста! — тетерева, куропатки, фазаны… А осенью? Только-только ржавеет лист и осыпается и шелестит под ногами, только-только кустарник начинает обнажаться — козуля бродит по окрестностям… А зимой? На сопках тебе и кабаны, и лось, и медведь…
При пасеке, кроме Александра Акимыча, живет сторож — украинец Михаил с женой Хвеклушей и молодой дочерью Маруськой, гражданкой грудного возраста и нестерпимо громкого визга.
Я спал за перегородкой. По ночам — чуть ли не каждую ночь — я слышал, как у сторожа что-то тяжело падало на пол, и тогда начинала визжать Маруська.
— Знов упала, нечистая сила! — флегматически замечала тогда Хвеклуша.
Это скатывалась со своей постели Маруська.
Утром, едва солнце снимет туман, в неясной голубизне неба видны очертания Хинганских отрогов. Лес наполняется утренними шумами. Тукают дятлы, поет иволга, скрежещет сойка, да вдруг, тяжело и суетливо хлопая крыльями, потянет с болота табун уток, или гусиная стая пронесется, плавно стелясь и шелестя в воздухе.
Александр Акимыч — заядлый охотник. У него несколько прекрасных ружей. Он заразил своей страстью и сторожа Михаила. Дичь, мед и медовый квас — главное питание этих людей. Они здоровы, как деревья, спокойны и добродушны. Хвеклуша одна не любит стрельбы и боится ружей.
— Нехай воны сказятся! — говорит она. — Як вин дудахне, так аж печенки мало не пообрываются.
Километрах в двух от пасеки, на реке Бирушке, стоит старожильческое украинское село того же названия. Среди украинцев поселилось в прошлом году и несколько еврейских семейств. Я был уже однажды проездом в Бирушке. Это было вечером. У меня осталось в памяти множество громадных костров, горевших на улице и во дворах: жители спасались от нашествия комаров.
