— Кому, богословам?
— Нет, мессир, тварям.
— Ишь ты умник какой! Я же тебе толкую не о тех животных, что говорят между собой, а о тех, которые говорят человеческим языком, а ты мне тут болтаешь невесть что.
И герцог размахнулся, собираясь влепить аббату затрещину, но тот, опередив собеседника, врезал ему прямым в челюсть, заставив слегка покачнуться.
— Ad tertiam, respondeo[36], — поторопился сказать капеллан.
— Погоди, погоди! — прервал его герцог, водворяя на место свернутую челюсть. — Не так быстро! Я бы желал послушать твое мнение о животных, говорящих в моих снах. Эти-то от Бога или от черта?
— Никакого значения! Без разницы. Ad tertiam...
— Погоди, погоди! Ты мне только что сказал, что в снах ползучие твари есть дьявольское наваждение.
— Dixi[37].
— А если они говорят?
— Bis diabolici[38].
— А если с ними говорят?
— Ter diabolici[39].
— А если они отвечают?
— Quater[40].
— Ладно. Это меня вполне устраивает, ибо я никогда не беседовал во сне со змеями, не в пример праматери нашей Еве.
— Но она-то беседовала вовсе не во сне.
— А что видел во сне Адам, когда Господь Бог усыпил его, чтобы вытащить ребро?
— Это уже четвертый вопрос, который мы можем отложить на завтра. Ad tertiam, respondeo...
— Погоди, погоди. Я еще не покончил с говорящими животными. Вот, например, уаттомобили — они от Бога или от дьявола?
— Уаттомобили? Понятия не имею, что сие.
— Это такие вертлявые визгливые твари, они бегают туда-сюда на круглых лапках, не едят никакой твердой пищи, а пьют только олеум[*]. И глаза у них светятся в темноте.
— В жизни такого не видывал.
— А вот я так частенько вижу их в снах. Тысячами, миллионами, легионами. Они заполняют все улицы и дороги. И это от них доносится с набережной ко мне на баржу тот ровный, несмолкаемый гул...
Поскольку пересказы снов не интересовали аббата Биротона, он немедленно заснул.
— К вящей славе Господней!
Сидролен обернулся.
— О, прошу прощения, — сказал человек, одетый в серо-стальной безупречного покроя костюм. — Я вас знаю, и мне не хотелось лишний раз беспокоить... Вы ведь местный?
— Я живу на барже, там, напротив, — сказал Сидролен.
— Достаточно. A Dieu![41]
Квазисвященник оседлал свой мопед и покатил к туристической турбазе для туристов. Сидролен, глазевший на прилежно трудящихся строителей, продолжил свою прогулку в том же направлении. За оградой из колючей проволоки множество альбионцев, брабантцев, нидерландцев, финнофонов, пиктов, галлов, остзейцев и норвегов с упоением предавались своим занятиям, каковые состояли в беготне от автокаравана или палатки к туалетам, от туалетов к душевым, от душевых к столовой, а от столовой к автокаравану или палатке в ожидании новых дорог и маршрутов, ведущих к Эльсинору, Зальцбургу, Упсале или Абердину. Это суетливое кишение сопровождалось разноголосой музыкой: назойливое нытье десятков транзисторов временами заглушалось хоровым пением на иностранных языках под аккомпанемент волынки, рожка или окарины. Особо жизнерадостные особи испускали восторженные вопли и колотили себя кулаками в грудь, изображая барабанную дробь.
