Впереди шагала пара полицейских, за ними — китайцы.
Полюбоваться зрелищем выползли торгаши, из своих забитых всякой всячиной лавчонок: стоят — выкатили шары, распахнули хлебала. Мальчишки приветствовали шествие криками: «Косоглазые, косоглазые!»
Леамо тоже остановился поглазеть, правда, не испытывая особого любопытства к подобной экзотике.
За двумя фараонами следовали: во-первых парочка китайцев, наверняка из числа власть имущих в среде соотечественников; во-вторых, китаец с зонтиком; в-третьих, китаец, волочивший некий предмет, не менее желтый, чем он сам, представляющий из себя палку с насаженными на нее, причем вдоль, двумя эллипсоидами; в-четвертых, китаец, размахивающий национальным флагом со всеми причитающимися полосками; в-пятых, китаец, вооруженный подобной же тряпкой; в-шестых, китаец, барабанящий по какой-то железяке; в-седьмых, китаец-акробат, облаченный в желтое и с фальшивой бородой; в-восьмых, китаец (тоже в желтом), колотящий длинными деревяшками друг о друга; и наконец, в-десятых, чуть не сотня китайцев, некоторые из которых махали французскими флажками.
Толпа зевак, напротив, состояла из европейцев, по большей части местных жителей. Остальные были бельгийцы с некоторыми исключениями, самым примечательным из которых для Бернара Леамо явилась молодая высокая блондинка в военной форме, точнее в форме английского женского корпуса. Кроме Леамо и еще трех-четырех чудаков, разве что она не испытывала бешеного восторга от данного девертисмента в азиатском вкусе. Остальные же — ну умора! — видно вовсе помешались на желтом цвете.
Тем временем китаезы принялись разыгрывать пантомиму. Леамо присоединился к девушке, купившись на ее серьезный вид.
Прочие зеваки блаженно гоготали: вот, мол, идиоты (это о китайцах, разумеется).
— Зей лафф, — решился Леамо, — бикоз зей ар стюпид.
Девушка (так он предположил) улыбнулась. Леамо еще больше осмелел:
— Зей лафф, бикоз зей ду нотт лафф.
Китайцы, спев арию не хуже мартовских котов, отправились потешить следующий квартал. — Итт уаз вери иннтересин, — произнес Леамо. — Хао ду ю ду?
— Спасибо, очень хорошо, — ответила военная девица. — А вы?
— Ах, вы говорите по-французски?
— Еще бы. Послали бы меня сюда?
— Отлично чешете. Лучше чем я по-английски. А я ведь переводчик, правда уже бывший...
И продемонстрировал свою палочку (к которой, правда, прибегал скорее из пижонства). После чего выдал дополнительную информацию:
— После Шарлеруа.
