– Да, причем в полном.
Очередная большая жирная ложь. И это конец. Она отправится прямо в ад.
Потому что, по правде говоря, это было потрясающе, но она вовсе не собиралась делиться с ним этим откровением. Вот уж нет: не хватало еще убийственных исповедей!
– Потому и злилась, что помнила ту ночь все время, в отличие от тебя, в мельчайших подробностях. Понимаю, это глупо, но уж как есть. Не могли бы мы больше не упоминать об этом?
Он мгновение помолчал, и она облегченно вздохнула: прекрасно, они сдвинулись с мертвой точки, – и начала понемногу расслабляться.
– Я не владел собой, – признался Ти Джей через несколько минут. – И мы оба это знаем. В тот год я переспал с половиной женского населения Вишфула, но с трудом могу вспомнить даже ничтожно малую часть происходившего.
Он вздохнул с явным отвращением к себе и продолжил:
– Я всегда говорил, что прошлое – это прошлое, и оно никогда особенно меня не беспокоило. До этого времени.
Она откинула голову и встретила его взгляд. Его глаза были полны сожаления и нежности, от которых сжалось сердце, когда он коснулся ее лица и провел пальцем по виску:
– Мне тошно оттого, что я не помню той ночи, Харли.
– Знаю.
Она действительно знала, но наконец-то все прояснилось. Кроме того, она помнила достаточно за них обоих.
– Закрывай глаза, Ти Джей, и спи, ни о чем не думай.
Он послушно закрыл глаза, но все же пробормотал:
– В кузове гребаного грузовика…
Она тоже закрыла глаза, потому что при взгляде на него хотелось сделать какую-нибудь глупость, например утешить, что немного походило бы на попытку приручить дикого горного льва.
– Где все, очевидно, было в порядке, – продолжал тем временем бормотать Ти Джей.
Она снова открыла глаза и задумчиво уставилась на него.
– Это самобичевание происходит из-за того, что я сказала «в порядке»?
Судя по его гримасе, она попала не в бровь, а в глаз, поэтому рассмеялась и заявила:
– Я сплю, Ти Джей.
С этими словами она осторожно повернулась, стараясь не касаться его, и попыталась оставаться на своей стороне спального мешка, но он положил ладонь ей на живот – о боже! – и притянул к себе.
– Чтобы ты не замерзла.
– Верно.
«Чтобы не замерзла».
Его пальцы легко порхали по ее коже, и ее сердце тревожно заколотилось о ребра. Она ничего не могла с собой поделать, а уж контролировать себя и подавно. Его ладонь такая большая и теплая, немного шершавая, и это здорово!
У нее ушло ровно мгновение на то, чтобы решить не сопротивляться, особенно потому, что от его тела шел восхитительный жар, большой палец почти касался груди, а мизинец – края трусиков. Она надеялась, что он не почувствует, как колотится ее сердце.
