Николай Николаевич поднял рюмку и сказал, обращаясь к Сергею:
— Помнишь, как ты писал, Сережа, в стенной газете? Постой, как это… Вот, кажется:
Красильщиком-то быть не диво,
А человеком стать трудней!..
Вот я и хочу, чтобы Леня был прежде всего хорошим человеком. А в том, что он далеко пойдет, я не сомневаюсь!
Леонид почему-то покраснел, тихо спросил:
— Разве у вас есть основания думать, что я нехороший человек?
Наташа сердито посмотрела на брата.
— Нет, конечно, — после короткой паузы ответил Николай Николаевич. — Я в том смысле, что твоя жизнь только начинается, у тебя все впереди… Сказано: жизнь прожить — не поле перейти. Будут у тебя удачи и неудачи, подъемы и падения. Труднее всего оставаться самим собой. Будь стойким, не отчаивайся при неудачах, не поддавайся мимолетным соблазнам. А так — что же? Будь счастлив…
Леониду было не по себе. «Странно, он словно читал мои мысли, следил за моими поступками», — думал он.
Сергей налил всем по второй рюмке и, чтобы переменить тему разговора, сказал:
— Друзья, а у меня есть еще одна новость. Вряд ли кто-нибудь из вас знает, что ВАК утвердил решение Ученого совета института, где работает Николай Николаевич, о присвоении ему звания доктора химических наук. Вот за это мы и выпьем теперь!
— Как же так — такое событие, а мы ничего не знаем? — не удержалась от упрека Милочка. — Вот уж не подозревала, Николай Николаевич, что вы такой скрытный!
— Скромность украшает ученого! — съязвил Леонид.
— Ты думаешь, он сам мне сказал? — обратился Сергей к жене. — Как бы не так! Сегодня случайно проговорилась Анна Дмитриевна Забелина.
— Забелина? Значит, ее еще интересуют мои дела? — Никитин выглядел немного смущенным.
— Разве вы не знаете, мой брат когда-то был влюблен в Анну Дмитриевну, — смеясь, вставила Наташа. — Он, по-моему, до сих пор уверен, что лучше ее нет никого на свете.
И как раз в эту минуту Леонид, сидевший против окна, заметил знакомую тень, мелькнувшую за забором. Он тотчас встал, и, подойдя к окну, посмотрел на улицу. Да, это она, его мать. Видно, не вытерпело материнское сердце… Не смея зайти в дом дочери, она все-таки пришла. Пришла, чтобы хоть издали поздравить сына…
Леонид вышел на крыльцо. Первым его движением было побежать за ней, догнать, позвать в дом. Но он тут же вспомнил, что отец потребовал, чтобы его бывшая жена никогда не появлялась в их доме. Да ведь и Сергей не скрывал своей неприязни к теще.
Леонид долго смотрел вслед матери, медленно, понуро шагавшей вдоль забора. Жалко маму… Он давно даже в мыслях не называл так Ларису Михайловну. А сейчас даже полное понимание того, что отец только справедлив, не смягчало чувства жалости. «Я тоже хорош, — догнал бы ее, что ли…» — тоскливо подумал Леонид и вошел в дом.
