А может, на этот раз дело было в Руби. Под ее взглядом ему казалось, что защитная стена, за которой он держал свои чувства, медленно разрушается.
Ему следовало вернуться к своим планам и электронным письмам. Работа — это надежная крепость, внутри которой он чувствует себя комфортно.
Руби ни о чем его не спрашивала. Она просто стояла, опершись локтями о балюстраду, и смотрела в темноту перед собой. Легкий ветерок трепал ее челку.
Макс сделал шаг в ее сторону:
— Я был с вами груб. Простите меня.
Руби повернула голову и посмотрела на него:
— Я принимаю ваши извинения, но вы сказали правду.
— Даже если и так, мне не следовало этого говорить.
На ее лице появилась улыбка.
— Спасибо. — Она выпрямилась и указала ему кивком в сторону комнаты. — София просто обожает раскраски. Я собиралась сделать для нее несколько рисунков на завтра, но не смогла устоять перед искушением и вышла подышать свежим воздухом. Думаю, мне пора.
Она направилась внутрь, но Макс загородил рукой дверной проем. Он не знал, зачем это сделал. Ему следовало позволить ей уйти.
На лице Руби было замешательство, в глазах читался вопрос.
Вопрос, на который у него не было ответа.
Слова полились рекой, прежде чем он сообразил, что делает.
— Мне тяжело здесь находиться. Это наша первая с ней встреча после смерти моего отца.
Руби смотрела на него с пониманием.
— Ее уход сломал его. Все думали, что он остался прежним несгибаемым Джеффри Мартином, которого ничто не могло подкосить, но никто не знал его так хорошо, как я.
Подойдя ближе, она положила ладонь на его руку. Не на ту, что преграждала ей путь, а на свободную.
— Вы на нее сердитесь. — Это прозвучало как утверждение, а не как вопрос.
Макс кивнул. Он уже много лет злится на свою мать. В подростковом возрасте это было негодование, но с годами оно превратилось во что-то более глубокое и мрачное.
— После смерти отца я больше не могу игнорировать свой гнев. Хочу, но не могу.
Отойдя от нее, он сделал несколько шагов по балкону. Руби последовала за ним.
— Вы должны понимать, что это нелогично. Что она не виновата в его смерти. Они разошлись много лет назад.
Макс резко повернулся:
— В том-то все и дело, что это ее вина. Вы не слышали, какие ужасные слова она часто выкрикивала в его адрес. — Он покачал головой. — И он ни разу не вышел из себя. Жить с ней ему было нелегко, но ее уход негативно отразился не только на него душевном, но и на физическом состоянии. На фоне переживаний у него развилась гипертония.
