Макс отрезал кусок курицы и, только отправив его в рот и прожевав, удостоил свою мать ответом:
— Не думаю, что мне удастся выкроить время. Если руководство института не утвердит мой проект, мне придется корпеть над ним до Нового года.
Фина кивнула, несмотря на то что ее сын к этому моменту снова уставился в свою тарелку, после чего печально повесила голову.
Руби сердито посмотрела на Макса. Как можно быть таким упрямым? Возможно, Фина не была идеальной матерью, но она изо всех сил старалась наладить отношения с сыном. Это определенно что-то значит. Раз такая добрая и заботливая женщина, как Фина, ушла из семьи, значит, у нее были на то основания. Что бы там ни думал Макс, Руби не могла поверить в то, что она сделала это по собственной прихоти.
Фина встала из-за стола.
— Я обещала заглянуть к Ренате с верхнего этажа. Она не очень хорошо себя чувствует, — сказала она и вышла из комнаты.
Макс отодвинул от себя тарелку.
— Почему мы не можете дать ей шанс? — спросила Руби, сердито глядя на него.
Он поднял на нее глаза. Его взгляд был пустым, как у статуй, украшавших многие из здешних палаццо.
— Это не ваше дело, Руби. Все, что происходит в моей семье, касается только меня.
Руби была возмущена, в голове у нее роились гневные слова, но она не позволила себе произнести их вслух, понимая, что он прав, и ненавидя его за это.
Поднявшись, она направилась к выходу. У двери она обернулась и произнесла:
— Спасибо, что указали мне на мое место.
Примерно через час Макс вышел из библиотеки. В квартире было тихо. София, должно быть, уже уснула, а его мать еще не пришла от соседки.
Свет горел только в дальнем конце коридора рядом с гостиной. Пройдя по коридору, Макс зашел в нее. В огромной комнате, похожей на пещеру, горела всего одна лампа рядом с диванами, отчего обстановка казалась более интимной. Он огляделся по сторонам, но никого не увидел.
Только он собрался покинуть комнату, как услышал какой-то шум и обнаружил, что балконная дверь открыта. Руби стояла, прислонившись к каменному ограждению, и смотрела на воду. Глубоко вздохнув, он подошел к дверному проему и остановился на пороге.
— Я слышу чьи-то голоса, — сказала Руби. — Я думала, что это кто-то из соседей, но все окна наверху закрыты. Лодок внизу тоже никаких нет.
— Это одна из особенностей Венеции, — ответил Макс. — Звуки кажутся то тише, то громче. Иногда можно услышать даже шепот, доносящийся из-за угла.
Руби кивнула.
Везде сейчас было тихо, только не в Голове у Макса. Внутренний голос велел ему извиниться. Он слышал его не в первый раз, но до сих пор ему удавалось заглушать его, когда этот голос побуждал его сделать что-то опасное, например ослабить бдительность или признаться в своей неправоте. В Венеции этот голос становился громче, и его было невозможно игнорировать.
