— Что случилось?
— Да что может случиться? Глупости несет твоя мать!
Потирая покрасневшие от холода руки, Мариана склоняется к огню.
— И все?
— Я не понимаю тебя, — говорит, подозрительно глядя на нее, старуха. — А что бы ты хотела еще?
— Ничего.
Мариана приподнимает юбки, греет ноги у очага. От тепла лицо ее розовеет. Оно такое же тонкое и такое же худое, как у матери. Но большие глаза и пухлый, резко очерченный рот придают ее лицу спокойное, решительное выражение.
— А отец где?
— Ушел, — заикаясь, говорит Жулия. — Думаю, пошел в поселок… не знаю…
Аманда Карруска ерзает на табурете. Мариана ждет, когда бабка успокоится.
— И когда вы, мама, перестанете обманывать. Я ведь дядю Жоана встретила. Он мне все рассказал.
Она садится на одну из скамеек, снимает туфли и тянет к огню мокрые ноги.
— Отец не должен был идти к Галрито.
— Я тоже так считаю. Только молчу. Кто меня в этом доме послушает?..
— Нечего об этом, — резко обрывает их старуха. — Я вот думаю, что очень даже правильно сделал. Не может же семья так жить дальше.
— Нет, семья так жить дальше не может. Только отец поступил плохо. Что бы ни было, он не должен был связываться с подобными типами. К тому же я ему говорила, что крестьяне собираются идти в город просить работы.
— А, опять ты со своими идеями!.. Куда как хорошо: банда попрошаек идет в город. Как же, держите карман шире, так всем и дали работу, всем сразу. Лучше бы каждый за себя попросил!
— Это мы еще посмотрим, бабушка, — говорит очень серьезно Мариана, поджимая под себя ноги и выпрямляясь. — Посмотрим, чего добьются и отец, и те, кто каждый за себя. И вы раз и навсегда поймете, что только сообща можно что-нибудь получить. Один человек ничего не стоит.
— Ой, хватит, замолчи. Наперед знаю все, что ты скажешь, знаю как свои пять пальцев!.. Пустые слова это все, пустые. И нечего тут смотреть. Дурят тебе голову, крутят мозги, и все тут. И что это твой отец потеряет, если заработает несколько эскудо, чтобы было что жрать в доме?
— Потеряет. Очень даже много потеряет, если хотите знать. До сегодняшнего дня есть кое-кто, кто верит, что он всегда был честным и никогда ничего не воровал. Но завтра, когда узнают, где он раздобыл деньги, вряд ли такие останутся.
Жулия, дрожа всем телом, подается вперед.
— А если его схватят?!
Мариана вопросительно смотрит на Аманду Карруска. Лицо старухи мрачнеет, делается непроницаемым, губы поджимаются. И все-таки где-то в глубине души ей так же беспокойно, как дочери и внучке.
