Николай много думал об этом приезде домой, осмысливал, почему он для него стал определяющим, пограничным в убеждениях. Возможно, настало время прозрений, для которых уже накопилось достаточное количество знаний, и славгородские события послужили лишь толчком к рождению мировоззрения, основных жизненных выводов и принципов? Будто его, обычного юношу, куда-то дели, а на его место пришел уравновешенный человек дела, мужчина, вершитель жизни. Он вдруг понял, что человек только тогда — Человек, когда умеет делать две вещи: принимать решения и отвечать за свои поступки. Понял и то, что в той стычке впервые ощутил в себе власть внутренней воли, холодную сдержанность, сдержанность в неожиданных обстоятельствах, еще многое, что потом стало его настоящим взрослым характером, который он дальше довершал сознательными усилиями. Добро и зло — в их соотношении заложена древняя формула человеческого бытия. Добро большей частью подремывает, а зло пользуется этим и наглеет, пока терпение страдающих от него не перейдет определенной границы. И тогда одни убегают, а другие решаются на поединок и восстанавливают утраченное равновесие мира.
Люди действия… Они обречены находиться посредине между добром и злом. Ведь их скромность не разрешает приближаться к тем, кого они защищают, чтобы не слышать слов благодарности, всегда тягостных для них. И в той же мере их честность не позволяет идти на компромисс со злом, даже поверженным, побежденным ими. И потому они вдвойне несчастны: от недоверия и страха тех, за кого воюют, и от постоянной ненависти тех, кто вынужден считаться с их силой.
А когда смотрел на высокие морские волны, поднятые штормом, то думал о стихии, которая иногда врывается в чувства людей, охватывает не одно сердце, омрачает не одну голову и способна натворить много бед, если своевременно и грамотно не унять ее. Именно эту стихию он видел в глазах ребят, когда они окружили его. Это ее невменяемая вспышка отсвечивалась в их зрачках. Коллектив руководствуется умом, а толпа — эмоциями, вот чем они отличаются. Итак, ум, как и коллектив, объединенный общей целью, — создает, строит. А эмоции, как возбужденная толпа, — разрушают. Тогда зачем они человеку? Есть ли эмоции у животных? И если есть, то достигают ли они у них масштабов взрыва? Нет, конечно. Животное — оробевшее или обозленное — умеет вовремя остановиться. Значит, человеческие эмоции что-то подпитывает, усиливает собой. Что? Воображение, подсознательная работа ума! Вот и выходит, что внутренний взрыв — это сугубо человеческий недостаток. Круг замкнулся. Вывод: надо научиться уравновешивать эмоции умом, а ум с его непостижимым воображением — силой воли, мудростью души.
