Относительно танцев тут существовала местная традиция — в среду их преимущественно посещали женатые люди и те, кто уже приглянул себе постоянную пару и подал заявление в ЗАГС на регистрацию брака. После вечернего киносеанса они собирались на платной площадке и в ожидании музыки удовлетворенно озирались вокруг, подчеркнуто гордясь своими избранниками или избранницами. Затем танцевали обязательный вальс, танго «Цветущий май», «Белая ночь» в исполнении Изабеллы Юрьевой, какой-нибудь фокстрот и расходились.
Суббота тогда еще не была выходным днем, но ее любили за то, что она предшествовала воскресенью и отдыху. Во второй ее половине в душах славгородцев начинали вызревать праздничная торжественность, ожидание музыки, желанных встреч. Звуки оркестра, приятных мелодий доносились до самых отдаленных уголков поселка, созывали тех, кто задержался на работе, эхом отлетали от посадок, наполняли сельскую тишину умиротворением, окутывали предчувствием неожиданного счастья, чего-то еще лучшего и дорогого.
Пожилые люди важно шли в кино, неторопливо рассаживались в зале, долго выбирая удобные места, так как в билетах они не указывались. Это действо исполнялось особым содержанием и значением, в нем проявляли себя амбиции и отношение сельчан друг к другу. Старики оставались дома, сидели под хатами на завалинках, щелкали семечки, слушали приглушенную расстоянием музыку и молчали или иногда лениво переговаривались, угадывая за скупыми словами, как за паролями, истинные мысли друг друга.
Николай по средам в клуб не ходил — имел не соответствующее тому состояние, да и некогда было. Он распланировал не только работу, но и отдых. Решил сначала сделать все во дворе, а потом отдыхать. Он уже наведался в цех, поговорил с бывшим наставником, с ребятами из бригады, рассказал о себе, короче, отчитался.
Зато в субботу — уже после обеда — собирался в клуб, где хотел не только потанцевать, но и увидеться с музыкантами Юлькой Татаренко, Николаем Бебченко, Сашей Осмоловским, Андреем и Николаем Федорченко.
Николай грел на примусе чугунный утюг и наглаживал на брюках «стрелки».
— Дырки протрешь, — насмехался Алим.
— Кыш, малявка, — отмахивался от брата бывалый моряк.
Для полного шика надо было нагладить такие же «стрелки» и на полочках матроски, причем так, чтобы они совпадали со «стрелками» на брюках. Для этого на плечевых швах и по нижнему срезу полочек матроски имелись специальные метки, выверенные с нижней частью формы.
