— Карабелла!
Она дрожала от страха.
— Взгляни на меня, Карабелла.
Она покачала головой. Он встал перед ней на колени и коснулся рукой ее подбородка. Она вздрогнула, как будто он обжег ее кислотой. Тело ее застыло в напряжении. Он снова дотронулся до нее.
— Подними голову, — ласково сказал он, — и посмотри на меня.
Она медленно и робко подняла голову и смотрела на него, как на солнце, боясь его ярости.
— Я Валентин-жонглер, и больше ничего.
— Нет, Лорд.
— Корональ черноволосый, а у меня золотистые волосы.
— Умоляю тебя, Лорд, оставь меня в покое. Я боюсь тебя.
— Ты боишься странствующего жонглера?
— Того, какой ты сейчас, я не боюсь. Ты мой друг, и я тебя люблю. Я боюсь того, кем ты был, Лорд. Ты был рядом с Понтифаксом и пил королевское вино. Ты ходил по громадным залам Горного Замка, ты знал полнейшую власть над миром. Это был истинный сон, Лорд, он был отчетлив и ясен, как наяву, и не может быть никаких сомнений, что это — послание. Ты настоящий Корональ, а я касалась твоего тела, и ты касался моего, а это святотатство — чтобы такая простая женщина, как я, подходила к Короналю так близко. За это я умру.
Валентин улыбнулся.
— Даже если я и был когда-то Короналем, дорогая, то в другом теле, а в этом, которое ты обнимала ночью, ничего святого нет. Но я никогда не был Короналем.
Она пристально посмотрела на него. Голос ее уже дрожал меньше, когда она сказала:
— Ты ничего не помнишь о своей жизни до Пидруда. Ты не мог назвать имени своего отца, а когда говорил о своем детстве в Ни-Мойе, ты сам не верил этому, а имя матери ты придумал. Скажешь, это неправда?
Валентин кивнул.
— Шанамир рассказал мне, что у тебя в кошельке было много денег, но ты не имел представления о их ценности и хотел расплатиться с продавцом сосисок монетой в пятьдесят реалов. Правда?
Валентин опять кивнул.
— Получается, что ты жил, никогда не пользуясь деньгами. Ты так мало знаешь, Валентин, тебя надо учить, как ребенка.
— Да, с моей памятью что-то случилось, но это еще не делает меня Короналем.
— Все — как ты жонглируешь, как способен ко всему, чего захочешь, как ты ходишь, как ты держишься, свет, который исходит от тебя, — все говорит о том, что ты рожден для власти. Как только ты у нас появился, мы считали, что ты изгнанный принц или герцог. Но мой сон не оставляет сомнений, Лорд…
Лицо ее побелело. На минуту она преодолела страх, но теперь снова задрожала. А страх был заразителен, потому что Валентин тоже начал испытывать его. Мороз прошел по коже. Правда ли это? Неужели он был Короналем и касался Тивераса в Лабиринте и в Горном Замке? Он снова слышал голос толковательницы снов Тизаны: — Ты упал с высокого места и теперь должен возвратиться туда снова, — говорила она. Это невозможно, немыслимо. Тем не менее, говорила она, этот подъем ждет тебя, Лорд Валентин, и не я его тебе предлагаю. Это нереально, невозможно.
