Был, правда, временный короткий этап с моей работой в инженерном комитете обороны, куда я был приглашён в качестве гидродинамика, для разработки людоедской идеи академика Сахарова с взрывом в океане водородных бомб у берегов Америки. Возникшая супер-волна цунами по идее смывает полностью население Америки – береговой страны, и победителю достаётся всё.
Но эта идея меня не увлекла. Я предложил своё – оружие психовоздействия через влияние на гисто-гематические барьеры, что сводит людей с ума. Не только людей, но и, прежде всего, их любимцев-животных. И всё кончено, и концы в воду, хотя буквально как раз наоборот: концы в этом случае у всех на виду.
На этом, впрочем, мои открытия и закончились. Исчез «неисчерпаемый» божий дар. Минула перестройка, я снова вернулся в институт на оргработу. И стал целиком зависеть от «голубой Генриетты». И все зависели от неё: пустит – не пустит она, оформит ли в очередной раз за границу, в командировку в редких международных проектах, которые стали единственной возможностью держаться на плаву?
Потом и она пропала с горизонта, но проще не стало. Внутренне я смирился. Каждому своё. Пускай другие теперь мудрят над экспериментами, а моё дело – лишь организовать и предусмотреть, используя достижения прежних дней, и это тоже кое-что. В основе было мировое сотрудничество и контакты с разными людьми, нетривиальными и зависящими от тебя.
Минули годы, пасынок Димка вырос и стал художником. Его пригласил на работу американский журнал, который сначала был российско-американским, общим. В конце концов, и мы – родители – отправились к нему.
Когда мы ходили в плавание вдоль берегов Америки и видели западный мир лишь по бортовому телевидению, нас больше удивляли мультфильмы. Мог ли я подумать тогда, что со временем и сам погружусь в этот мир целиком, с головой, и окажусь здесь когда-нибудь с семьей. Но вот и нам пришло приглашение из Америки.
История с башнями-близнецами на пару лет задержала наш отъезд. Было долгое оформление, а в конце него случилось приключение. Мы проходили в посольстве последнее собеседование, и уже почти завершили его. В отличие от большинства, оно было для нас доброжелательным, и вдруг я увидел, что в иммиграционный зал посольства, где шло собеседование, вошёл институтский кагебешник, оформлявший визы и билеты служебных зарубежных поездок. Он был мне хорошо знаком, и был, по-своему, даже неплохим человеком, но появление его здесь в последний момент стало для меня шоком. Я охнул, собеседование свернул и быстро выбрался из посольства на улицу. Возможно, он нас так и не заметил или, заметив, не опознал. Не мог, должно быть, даже представить меня здесь. Во всяком случае, обошлось на этот раз, и я отделался испугом.
