Так что со мной произошло? Всё изменилось с защиты Протопопова. Когда выяснилось, что кафедра обезглавлена, возникли конкретные заботы и хлопоты. Левкович добился устройства шефа в академическое «Узкое» для восстановления, где ему стало лучше, но ненадолго, и вскоре его хватил окончательный удар. И наступило безвременье. Пересуды-хлопоты. Затем и это схлынуло, и встал вопрос: кому же возглавить кафедру. Назначили сначала Левковича, как самого опытного. Но в ректорат поступила анонимка: мол, непартийный, и где партийное влияние? Была она без подписи, хотя и ежу понятно, откуда ноги растут, но отмахнуться было нельзя. Решили: место не для Левковича, в науке достаточно известного, но неподходящего. Назначили временно Теплицкого, но сами знаете, как у нас с временным. Молодёжь это, вроде, не волновало. А зря.
И начались реорганизации и нововведения. Работа перемежалась борьбой. Но как говорят, за что боролись, на то и напоролись. В последние дни Теплицкий стал недосягаем. Он пропадал в каких-то немыслимых верхах, а «голубая Генриетта» удачно возглавила институтский международный отдел. Тематика кафедры размазалась. Пропал смысл спорить: что, с кем и для чего?
Всё это время я был занят своим – распадом струи жидкого взрывчатого вещества. Мне повезло. Я чувствовал себя богом. Как же, своими глазами увидел распад жидкой струи! Снимал в темноте со вспышкой, но получилось не только фото, и глаз, оказалось, способен увидеть чёткую форму распада. Обычно кадры струи наслаиваются друг на друга, и получается сверкающий фейерверк, красивый и ничего не говорящий. Да, я был счастлив увидеть то, чего до меня не видели. И стало возможным придумывать разные математические модели. Пожалуйста, сколько угодно! Но тема жидкого ВВ скоро исчезла с кафедры. Не сфинансировали следующий этап, получив, видимо, сигнал. На этом моё везение и закончилось.
Бороться с Теплицким я не стал. И для меня, как и для других, наступила эпоха выживания. Ни много ни мало она тянулась десятки лет. Наука исчезла, а заботы кафедры определялись какими-то бизнес-планами. В конце концов, завкафедры, теперь уже узаконенный Теплицкий, вызвал меня и сказал, глядя в глаза, что тематика изменилась, свободных мест на кафедре нет и нужно самим искать себе место под солнцем. В разговоре Теплицкий смотрел как бы прямо и вроде бы мимо меня, словно фокус его очков не позволял разглядеть стоявшего перед ним.
Но ещё пару лет всё тянулось, пока совсем не зашло в тупик. Потом мне пришлось подвязаться в орготделе, где, можно сказать, я даже в чём-то себя нашёл.
