она смогла очистить меня.
– Прости меня, – шепчу я.
С возрастом чувство вины видоизменяется. Когда мне было восемь, я списала тест по
правописанию и целый месяц гнобила себя за это. И как бы старательно я не мыла руки,
все равно продолжала представлять, что правильный ответ до сих пор написан на моей
ладони черными чернилами. Затем, в девятом классе, Кайл впервые прикоснулся ко мне
в школьном автобусе, когда мы возвращались с экскурсии в Музей Науки Камберленда.
Он накинул свой пиджак на мои колени, расстегнул молнию на джинсах и заставил меня
почувствовать себя совершенно другой девушкой. Это было восхитительно, до тех пор,
пока я не вышла из автобуса и мысленно не распсиховалась. Келси как-то странно на
меня смотрела? Что, если кто-то видел нас? Что, если поползут слухи, и надо мной начнут
смеяться? Что, если они дойдут до Ника? Что, если он скажет маме? И что это говорит обо
мне, если я позволила своему парню прикасаться к себе в общественном месте? Я была
распутной?
Это были разные уровни вины, но сегодня я вступила в высшую лигу.
Я наклоняю голову, чтобы вода била по спине.
Сомневаюсь, что останусь одинокой навечно. Имею в виду, я хочу однажды завести
детей, а это, как правило, предусматривает необходимость партнера, но я и подумать не
могла, что практически займусь сексом с незнакомцем. А именно это я чуть не сделала
рядом с беговой тропой, на которой тренируюсь в честь своего парня.
Переключаю воду на максимально горячую, обжигая свою кожу до ярко-красного
цвета.
Сегодняшний бег вытеснил мысли из моей головы, но теперь они, вернувшись,
пронзительно вопили в ней. Джереми. Кайл. Хотела бы я вернуться обратно в тот
воскресный вечер. Беззвучные рыдания начинают сотрясать мое тело.
Когда я впервые услышала об этом, то не находила себе места. Мыла посуду. Насыпала
сладости для Хэллоуина на блюдо. Но через час, когда шок прошел, я забилась в
истерике. Мама и Ник по очереди держали меня, убаюкивая. Но сон все не приходил.
Чтобы я могла выдержать похороны, Ник дал мне маленькую белую таблетку. Она
успокоила меня достаточно, чтобы высидеть службу, держа миссис Крокер за руку, когда
на стене мелькали фотографии Кайла. Я никогда не забуду, как его шестилетний брат,
Исаак, спросил своего отца, почему я так горько плачу, и он с трудом выдавил: «Потому
что она никогда больше не увидит Кайла»
