— Я уже слышал, — кивнул головой Створов. — Много хлопот вы доставили моему соседу. Вы ведь прямо в гавань проникли. То-то ошеломили их. Ну а с матросом как?
— А вот за ним я к вам и заявился.
— Как, значит, это и есть…
— Он самый. Его вы сейчас допрашивали.
Командир базы схватил телефонную трубку:
— Дежурный? Задержанного ко мне. Немедленно!
Парень в свитере вновь появился в кабинете. По привычке он встал посреди комнаты. Вопросительно взглянул на капитан-лейтенанта.
— Теперь можно, Чибисов, — проговорил офицер. Губы матроса разжались в улыбке.
— Уф, — выдохнул он с облегчением. — Я и не думал, что молчать — это такая пытка.
— Слушайте, товарищ матрос, — набросился на него Створов, — и не стыдно вам было водить меня за нос? Никакого у вас уважения к старшим.
— Товарищ капитан первого ранга, — мягко возразил Чибисов. — Вы для меня были не старший начальник, а «противник». А с противником какие могут быть разговоры?
Створов только головой изумленно покачал:
— Ну ладно. Садитесь. Поговорим теперь по-товарищески.
— Есть, товарищ капитан первого ранга.
Матрос опустился на диван. А командир базы стал рассказывать Михайлову, сколько мучились с этим молчальником.
— Сталь, а не человек. — Створов с любопытством повернулся к матросу и вдруг испуганно вскочил:
— Товарищ Чибисов, что с вами?
Матрос не отозвался. Глаза его были закрыты, голова склонилась на плечо.
— Не беспокойтесь, — успокоил Створова командир лодки. — Он спит. Я догадываюсь, в чем дело. У нашего Чибисова дурная привычка разговаривать во сне. Вот почему он, наверное, ни минуты не спал это время.
— Эх ты, аника-воин, — отечески ласково улыбнулся капитан 1 ранга. Он подошел к спящему, удобнее уложил его и долго всматривался в безмятежно улыбающееся во сне скуластое лицо. Не верилось, что еще полчаса назад оно выглядело столь упрямо и сурово.
Матросы расположились на краю обрыва. Прохладный ветер ласкает разгоряченные лица. Усталость берет свое, и все молчат. Матрос Смолин хмуро оглядывает окрестность. Огромной чашей раскинулась внизу бухта. Солнце светит, а вода в ней, как обычно, серая, без единой блестки. Стадом обступили ее сопки. Пустынно, тоскливо. Ни строения, ни дымка. Только дорога, вырвавшись из объятий двух сопок, устремляется глубоко в море узким деревянным пирсом. Тут стоят подводные лодки. Издали они маленькие и совсем негрозные.
— Матрос Смолин! А где наша лодка?
Это спрашивает старшина. Виктор приподымается, долго всматривается. И не может ответить. Корабли, когда они собираются вместе, — как матросы в строю: со стороны выглядят одноликими.
