— Давайте думать, товарищи.
Что тут придумаешь? Офицеры пожимают плечами. А командир свое — приказывает вахтенному:
— Передайте по отсекам: всем думать, как продуть балласт!
Мы молчим. Совестно поднять глаза. Командир к нам обратился за помощью, а мы в эту самую горькую для него минуту ничем не можем пособить ему… Он всегда находил для нас верный совет, всегда мог ободрить, вселить уверенность в успехе. А мы… Как обидно чувствовать себя беспомощным!
В отсеке сейчас много людей. Дышать становится невмоготу.
— В центральном! — слышится из переговорной трубы. Я узнаю голос Касаткина — Воздух есть. В торпеде. Мы подключаем ее к магистрали.
Старшина трюмных в сердцах хлопает себя по темени. И любой из нас готов последовать его примеру. Как мы забыли про нее, горемычную? А ведь в ней добрый центнер воздуха — да, да, воздух тоже имеет вес, тем более если он сжат до двухсот атмосфер!
Через полчаса баллоны наполнены: стрелки манометров на красной черте.
Командир сам подходит к клапанам станции погружения и всплытия. Минуту помедлив, рывком поворачивает маховик сразу на несколько оборотов. Над головой теперь не шипение, не свист, а рев, от которого мы невольно приседаем.
Лодка качнулась. Палуба давит нам на подошвы.
— Пошла! — орем во весь голос.
Стрелка глубиномера движется все быстрее. Нас не смущает, что всплываем с большим дифферентом. Лишь бы вырваться из пучины, а там все выправим!
Внезапно мы валимся с ног, падаем друг на друга. Ничего, это просто качка! Командир взбирается по скоб-трапу, отдраивает рубочный люк. Из шахты на нас низвергается водопад, а вместе с ним холодный ветер. Какой он чудесный — соленый, душистый. Мы хмелеем от него, обнимаемся, хохочем. Надсадно гудят вентиляторы: пусть ветер гуляет во всех отсеках!
Вслед за командиром на мостик поднимаются штурман, сигнальщик и я. Хотя что мне там делать? Ведь руль закреплен неподвижно.
А море бушует, швыряет пеной в лицо. Лодку бросает неистово.
Запущены дизели. Еще сильнее ударил ветер.
— Штурман, курс! — требует командир.
Лейтенант мнется.
— Компасы не работают, — напоминает он.
— По звездам! — сердито торопит командир.
Штурман, запрокинув лицо, смотрит в небо. Хорошо, что оно чистое, все звезды наперечет.
— Мошкин, — говорит мне лейтенант, — становитесь вот сюда. — Он подводит меня к рубочному люку. — Видите на хвосте Малой Медведицы вон ту звездочку, поярче? Это Полярная звезда. Старайтесь, чтобы она приходилась над левым срезом козырька рубки. Понятно?
