— Ну, раз ждет — надо уважить, — соглашаюсь я и поднимаюсь. — Нехорошо расстраивать пожилого человека.
Отчего-то мне показалось, что у Виолы на лице промелькнуло подобие улыбки.
***
Глава 8
Петр Иванович — Приступ — Почти вся правда — Концерт — Нежность
Мне казалось, что директор лагеря будет какой-то необычной личностью. Ну там, киборгом, скажем, или юным порочным красавцем, наподобие Дориана Грея, или вообще женщиной средних лет в викторианском платье. Это органично бы вписалось в общую картину наблюдаемых здесь странностей, чудес и диковинок. И чтобы находился он где-нибудь глубоко в подземном бункере, или наоборот — в невидимой летающей капсуле, заброшенной в стратосферу на случай ядерной войны с загнивающим капитализмом. Нет, правда, это было бы ничуть не удивительнее «мы хотим починить реальность и построить рай на земле, для чего бесконтрольно накачиваем химией пятерых подростков и ждем, что из этого выйдет».
Но ничего такого не было. Админкорпус оказался простым серым зданием типовой унылой постройки, раскаленным на солнце и практически пустым. Меня провели в кабинет с неразборчивой табличкой на двери, где работал старый вентилятор с коричневыми резиновыми лопастями, и распрыскивал во все стороны водяную пыль массивный увлажнитель воздуха.
Директор оказался крепким, сухощавым лысоватым дяденькой лет пятидесяти. Его легко было представить каким-нибудь старшим инженером, с карандашом за ухом, стоящим у кульмана, или учителем геометрии в школе, объясняющим особо каверзную теорему.
На главу научно-фантастического секретного проекта он был совсем не похож.
— Привет-привет! — подскочил он, когда мы в Виолой вошли. — А вот и товарищ Ключ собственной персоной. Здравствуй, рад встрече.
Он вел себя так, будто мы были уже сто лет знакомы. Но, в общем, понятно — наверняка они за мной наблюдали все это время, так что знакомы мы были фактически давно, только заочно и несколько односторонне.
Виола мило улыбнулась, кашлянула и вышла из кабинета. И из директора сразу как будто вытащили его Батарейку Дружелюбия 80 уровня. Улыбка погасла, взгляд сделался тяжелым.
— Ладно, Александр, — сказал он. — Чего притворяться, давай уже без вежливостей, строго по делу.
— Давайте без вежливостей, — согласился я. А то что-то затянулись наши ужасающие разоблачения, как мне кажется.
— Виола… — он проглотил окончание, — уже рассказала тебе о наших… организационных трудностях?
— Это про то, что вас закрывают? — прикинул я. — Да, рассказала.
