– Возьмём по молочному коктейлю? – предлагает Скай и тянет меня в сторону кафе под названием «Безумный Шляпник». – Это наше постоянное место, тут делают изумительные банановые коктейли и лучшие в Китноре булочки с джемом и сливками.
Мы заходим внутрь, и сердце моё едва не выпрыгивает из груди: Ханни и Шэй! Сидят в самой дальней кабинке, пьют колу и разговаривают. Я стараюсь не рассмеяться, не покраснеть – в общем, ничем себя не выдать.
– Скай, Черри, привет! – радостно машет рукой Шэй. – Давайте сюда.
Я ловлю его взгляд и равнодушно отворачиваюсь, уткнув нос в открытки.
– Можете занять наши места, – обращается Ханни к сестре. – Мы как раз уходим.
Шэй недоумённо моргает.
– Уходим?
– Вот именно. Вставай, Шэй. Я не собираюсь торчать тут и слушать детский лепет моей младшей сестры и её кошмарной подружки.
Я словно оплеуху получила. Щёки предательски наливаются краской.
– Мяу, – обращается Шэй к Ханни. – Допила своё молочко, кошечка?
– Удивляюсь, как оно не скисло, – фыркает Скай, протискиваясь к кабинке. – Знаешь, Ханни, вообще-то мы не жаждем разделить с тобой компанию.
Шэй закидывает свою синюю гитару за плечо, сдвигает на затылок мешковатую чёрную шапочку. Ханни лишь встряхивает длинными волосами и покрывает губы новым слоем мерцающего блеска.
– До скорой встречи, – бросает Скай.
– Постараемся её избежать, – притворно-любезным тоном отвечает Ханни.
Шэй виновато пожимает плечами, и парочка покидает кафе.
– Она это не специально, – говорит Скай, когда дверь за ними захлопывается. – То есть специально, только ты здесь ни при чём. На выходных Ханни собиралась в Лондон к папе, но вчера вечером он позвонил и всё отменил. Уже в который раз. Помнишь, после чая мама полчаса висела на телефоне, а потом велела нам оставить посуду на столе и идти в сад?
Я медленно киваю, припомнив усталое и озабоченное лицо Шарлотты, когда она положила трубку и отправила нас на улицу.
– Поэтому у Ханни сегодня особенно плохое настроение. От папы никакого толку, просто она не хочет этого признавать.
– Ясно, – еле слышно говорю я. – Мне жаль…
Скай пожимает плечами.
– Не о чем тут жалеть. Он и в лучшие времена не был образцовым семьянином. Папа неплохой человек, хотя и страшный эгоист и по отношению к маме вёл себя отвратительно. Представляешь, он даже ни разу не навестил собственных дочек. В те выходные, когда мама приезжала к вам в Глазго, он должен был присматривать за нами, но в последний момент, как обычно, сослался на занятость. Маме пришлось просить подругу, чтобы та переночевала у нас.
