С аэродрома я поехал на кладбище, купив у входа букет георгинов.
В конце аллеи, усаженной елями, я остановился у свежей могилы, покрытой цветами. На каждом венке было ее имя. На каждом венке черными буквами любимое имя: «Ехевед», «Ехевед», «Ехевед»…
Это была ее могила, и все же я не верил. Не мог допустить, что здесь, под этим холмиком, лежит она, бездыханная. Не мог себе представить, что ее нет в живых, что она не существует, не двигается, не смеется, не радуется… Нет, это невозможно, невероятно. Я стоял у могилы и видел перед собой Ехевед такой, какой встретил ее впервые на гулянье, — в голубом сарафане с белыми крапинками, с распущенными, падающими на плечи золотистыми локонами. Видел сверкающий взгляд ее милых, ласковых синих глаз, слышал ее голос, видел такой, какой она была в тот летний вечер, когда мы гуляли среди озаренных луной привольных полей, какой была в грозовую ночь на крылечке…
Мог ли представить себе, что она, Ехевед, погибнет у этого самого крылечка такой трагической смертью? И вот я стою у ее могилы. Нет больше Ехевед. Нет… Вот здесь, в земле, нашла покой любовь моей юности, любовь всей моей жизни. Моя радость. Моя мечта. Всем лучшим во мне я обязан ей… Никогда больше не увижу я милое лицо, не услышу нежный, мягкий голос… Все кругом живет, а ее нет…
По обеим сторонам могилы — белые и алые розы. В открытых чашечках цветов копошатся с тихим жужжанием пчелы, стебли чуть покачиваются, цветы источают чудесный аромат. Они живут, они дышат. Пчелы живут, жучки, муравьи живут. Они быстро, деловито двигаются между цветами. Шепчется листва на ветках деревьев. Они живут. Они будут шептаться здесь, у ее могилы, и через год, и через десять лет. Та же луна заглянет сюда, освещая своим бледным светом этот холмик. И то же солнце будет всходить и заходить над землей. И звезды будут смотреть с высоты… И ленинградские белые ночи будут радовать влюбленных. Город будет жить. Мужчины, женщины, дети, юноши и девушки будут ходить по улицам, по которым ходила она, люди будут жить в квартире на улице Бродского, где жила она, сидеть в ложе театра, где сидела она. Без нее уже откроют новые звезды, пошлют в космос новые ракеты. Будут справлять праздники. Жизнь будет продолжаться, мир будет существовать, но без Ехевед. Ее уже никогда не будет. Она не узнает, что принесет завтрашний день нашей планете, которая вращается день и ночь, без конца, вместе с ее, Ехевед, могилой, вокруг своей оси, вокруг солнца нашей галактики.
