— Это что — реальный факт? — недоверчиво спросил Клейн. — Или это у твоего соседа Вагнер в голове заиграл?
— Слушай, а кому все это нужно? — поинтересовался Алимов. — Ну, в смысле — война. Кто станет это читать? Ветераны? Так их почти и не осталось.
— Зависит от того, как написано, — ответил Романов. — И вообще — есть произведения, которые начинают читать лет через сто.
— Я знаю, что будут читать через сто лет, — объявил Клейн. — Только такие книги, где все происходит зимой. Или в вечной мерзлоте. Короче, где снег описывается, морозы… Из-за глобального потепления станет так жарко, что теплые образы будут вызывать чувство отвращения. Но это еще не скоро, пока можно хоть о чем. Вот вы читали последнего Беляшова?
— Нет, не читал, — Арсений рассеянно смотрел перед собой. — Не купил еще.
— Это который последний? — отозвался Алимов. — «Шантаж»? Я купил. На тумбочке лежит у кровати. Так, пролистал. Может, и читать не стану. Какой-то детектив, даже на Беляшова и не похоже.
— Не детектив. То есть, сюжет там, может, и детективный: журналист шантажирует миллиардера и собирает на него досье, начиная с детского сада. Только не темные факты биографии — компромата и так полный Интернет, а наоборот. Благородные поступки, помощь инвалидам, забота о близких, честная уплата налогов, вообще все. Вплоть до того как миллиардер макулатуру в школе собирал. Сначала он пытается убить журналиста, а когда не получается, выплачивает десять лямов зеленых, потому что воспоминания о собственной человечности мешают ему работать. И вообще — жить.
— Почему? — спросил Алимов.
— Ну, представь себе. У тебя в кармане сто баксов.
— Легко, — сказал Алимов. — Даже и представлять не надо.
— Идешь ты по улице, и видишь, что умирает от голода ребенок. Потратишь пятерку? Купишь ему поесть? Купишь. И не потому, что ты такой хороший, а потому что ты человек. Теперь вообрази, что идешь ты дальше, и видишь бездомную семью. Проявишь человечность? Дашь им пятьдесят тысяч баксов на домик в сельской местности? Не дашь. Почему?
— Потому что у меня стольник в кармане… без пяти.
— А если у тебя в кармане миллион долларов?
— С какой радости я должен им домик покупать? Пусть сами заработают.
— Правильно. Пятеркой из сотни ты легко поделишься, а пятьдесят тысяч из миллиона — зажмешь. Хотя и то, и другое — пять процентов от имеющейся у тебя суммы. Вот и получается — чем больше у тебя денег, тем меньше в тебе человечности.
Смакуя общее внимание, Клейн долго прикуривал сигарету. Выдержав паузу и насладившись растерянным взглядом Алимова, он продолжил:
