Я схватил их обеими руками и дернул.
Но руки соскользнули с влажной блестящей плоти.
— Мама! Гвинни! Да помогите же, кто — нибудь!
Они скользили уже по лицу. Оба.
Такие тяжелые…
Я рухнул на колени. Потом опрокинулся на спину.
Такие тяжелые… И оба тянули меня вниз. Я отбивался, молотил их, извиваясь и лягаясь, а они плавились. Расплывались, чтобы вновь слиться в одно целое. И покрывали меня. Затягивали в утробу.
Пока я не оказался внутри целиком.
Нечем дышать… нечем…
И тут, беспомощно глядя сквозь прозрачную слизь, я увидел, что кто — то быстро идет ко мне через кухню. Размытое цветовое пятно…
Мама?
Успеет ли она?
Сумеет ли извлечь меня из этого гнусного создания?
Я смотрел на нее сквозь прозрачное, молочное тело.
Скорее, мама.
Я на последнем издыхании.
Неужели ты не видишь, что я здесь, в этой массе?
Скорее.
Я видел, как она подбежала к чудовищу. Видел, как уставилась вниз, прижав ладони к вискам.
Вытащи меня, мама! Скорее вытащи! — мысленно молил я.
Но нет.
Она просто стояла. Стояла и наблюдала, как я испускаю последний вздох.
— Вставай, Марко, — приказала мама. Она опустила руки и уперлась ими в бока. — Вставай, — повторила она. — Ты что на полу делаешь?
— А? — выдохнул я. — Мам, помоги! Я завяз в этой твари! Не могу дышать!
Она смотрела на меня, хмурясь и качая головой.
— Марко, вот сейчас точно не время для дурацких игр. Не соизволишь ли подняться с пола?
ИГРЫ?!
— Неужто не видишь? — крикнул я. — У Кейта башка исчезла, и он превратился в здоровенный ком слизи, а я пытался сбежать, и он меня проглотил, и я…
Она отвернулась и направилась к раковине. Я услышал, как хлынула вода.
— Мам?
— Я начинаю беспокоиться о тебе, Марко, — тихо, но твердо сказала она. — Ты теряешь чувство реальности. Сейчас же встань. Я не желаю, чтобы ты катался по полу, как младенец!
Я сел и огляделся.
— Эй!
Никакого склизкого чудища на куне не было.
Обеими руками я потер пол. Пол был идеально чистый и сухой.
У меня очередной сон, сказал я себе.
Ком слизи не настоящий. Нашей схватки на лестнице не было. Все это безобразие мне приснилось.
Вовсе я не сижу на полу в кухне. Я лежу в своей постели и вижу все это во сне.
А теперь я намерен проснуться и прекратить это.
Проснись! Проснись, Марко! — скомандовал я себе.
Я поднялся на ноги. Стоя у раковины, мама пила воду из высокого стакана.
Проснись, Марко!
Если это сон, почему я не могу вырваться из него?
Я повернулся и треснулся лбом о шкаф.
— ОУ! — голова взорвалась болью, отдавшейся разом в затылок и подбородок.
