Я закричала как можно громче:
— Откройте ворота! Это я, Юдифь! Я несу вам голову Олоферна! Олоферн мертв!
Услышав мой голос, жители города поторопились открыть ворота, и мы поспешно вошли.
Мое появление было для них неожиданностью. Сбежались все, от мала до велика.
Появились Озия и Иоаким.
При виде головы Олоферна Иоаким пал ниц и стал целовать землю со словами:
— Восславим Господа! Восславьте Бога, который рукою этой женщины совершил подвиг и спас всю Иудею!
Огромная толпа исстрадавшихся людей присоединилась к Иоакиму. Все в один голос возблагодарили Господа за явленную милость и за чудо, которое он совершил моей рукой.
Затем Озия воздел голову Олоферна на копье и призвал:
— Братья мои! Вооружайтесь и готовьте коней! Неся перед собой эту голову, как святое знамя, мы нападем на врагов и захватим их добычу, награбленную в походах!
Одновременно послышался страшный шум и вопли из лагеря ассирийцев, которые обнаружили обезглавленное тело своего вождя.
При виде трупа Олоферна его солдаты в ужасе стали метаться по лагерю.
Когда же из ворот Ветилуи с боевым кличем вылетела наша конница, неся перед собой на копье голову Олоферна, ассирийцы обратились в бегство, давя и топча друг друга.
Граждане Ветилуи разграбили лагерь Олоферна и вернулись с богатой добычей.
Жители других городов Иудеи, прослышав о панике, охватившей ассирийское войско, стали совершать набеги на стоявшие там гарнизоны, и через несколько недель с ассирийским нашествием было покончено.
Так я превратилась в женщину, чье имя славится и восхваляется во всей Иудее, да и в соседних с ней странах произносится с неменьшим почтением, чем имя какого-нибудь полководца.
Три дня спустя после моего героического подвига Иоаким приказал подвергнуть избиению камнями торговцев Эбеда и Ифтаха, которые в трудные дни осады нашего города подстрекали народ к бунту.
Два месяца спустя после того, как я убила Олоферна, Иоаким приказал подвергнуть избиению камнями градоначальника Озию, который собирался сдать город неприятелю, если я не вернусь на пятый день своего отсутствия.
Власть в нашем городе была восстановлена и укрепилась, как никогда раньше.
Время разделилось надвое: на жизнь до осады ассирийцев и жизнь после их поражения.
Мой подвиг стал рубежом, от которого отсчитывали «до» и «после».
И поскольку я перестала быть обычной смертной, жизнь утратила для меня свою прежнюю привлекательность.
Три месяца спустя после того, как я убила Олоферна, Иоаким пригласил к себе меня и мою служанку Шуa и сказал следующее:
