Король Франции не мешкая отправил своего сына Людовика в Бордо, дав ему в сопровождение войско из пятиста рыцарей во главе со своим графом дворца Тибо Блуа-Шампанским и своим сенешалем, графом Раулем де Вермандуа. С ними поехал и Сугерий. Он уточняет, что перед отъездом король обратился со следующей просьбой к предводителям этого войска, которое, без сомнения, было призвано произвести впечатление на аквитанцев и усмирить возможных смутьянов: рыцари не должны вести себя так, словно они находятся на вражеской земле — напротив, они должны воздержаться от разбоя и произвола, чтобы не выглядеть врагами в глазах местного населения. Чтобы покрыть их расходы, король обещал возместить издержки каждого из собственной казны.
Отправившись в путь 15 июня, кортеж прибыл в Лимож 1 июля, накануне празднества местного покровителя, Св. Марциала. Затем, вступив в пределы Борделе, войско встало лагерем на берегу Гаронны в ожидании кораблей, которые должны были переправить его на другую сторону, поскольку в те времена через эту реку не вел ни один мост. Свадебная церемония состоялась спустя несколько дней, 25 июля 1137 г., в соборе Св. Андрея в Бордо. Там молодой Людовик, вот уже шесть лет являвшийся соправителем отца, сочетался узами брака с юной Алиенорой и украсил ее чело королевской диадемой.
Людовик — миропомазанный король и соправитель своего отца, все еще не правил на деле, поскольку вся власть в реальности принадлежала Людовику VI. Однако все знали, что дни старого короля сочтены. Незадолго до отъезда Сугерия Людовик VI дал ему указания насчет того, где должна располагаться его гробница — в королевском аббатстве Сен-Дени. Многие хронисты отмечали, что в тот год стояла удушливая жара, засуха свирепствовала, почти во всей Франции, в Бордо и даже в Нормандии и Париже, куда перевезли короля. Его здоровье стремительно ухудшалось: 1 августа он «благочестиво ушел из мира сего», процарствовав тридцать лет.
Когда Алиенора со своим молодым шестнадцатилетним мужем спешила в столицу Пуатье, чтобы принять там герцогский сан, она и не догадывалась, что в очень скором времени станет королевой Франции. В пути от Бордо до Пуатье кортеж огибал замки вассалов-бунтовщиков, делая остановки в надежных местах. Так, например, первую брачную ночь Людовик и Алиенора провели, если верить хронисту из Тура, в замке Тайбур, которым владел Жоффруа де Ранкон, один из верных вассалов[49].
Мы не знаем, какие чувства могла испытывать тринадцатилетняя жена к своему молодому супругу, которого она никогда раньше не видела. Их исключительно политический союз был полностью устроен родителями обоих супругов. Такие семейные сделки были не редкость — даже странно, что Алиенора все еще не была «обещана другому» в ту эпоху, когда аристократические семейства использовали своих детей, порой еще даже не родившихся, как средство положить конец конфликтам или увеличить свое могущество. Этот способ может шокировать наших современников, живущих в обществе, в котором юноши и девушки обычно сами выбирают свою «вторую половину». Но такой персональный выбор был совершенно неприемлем для начала XII в., по крайней мере, в среде аристократии, единственного сообщества, которое, думается, нам понятно. К тому же, говоря о свободном выборе в наши дни, надо отдавать себе отчет в том, что речь идет о новой, относительно недавней практике, ставшей отличительной чертой современного, чисто западного менталитета. Большая часть населения земного шара, включая общины наших пригородов, и сегодня живет по традиционным законам, согласно которым решение о браке детей, особенно девочек, принимают их родители.
