Сильный толчок вырвал меня из черного потока, несущего на Ту Сторону. Мрак отступил — сознание вернулось.
Я, хрипя, лежала на полу, жадно хватая ртом воздух. Горло саднило, будто его изнутри когтями подрали. Утром, полагаю, придётся закрывать шею стоячими воротничками и шарфиками от взгляда многочисленных любопытных придворных.
— Зачем ты так?.. Зачем ты это делаешь? — лицо Дик*Кар*Стала перекосилось от ярости. — Тебе ведь плевать на то, с кем, когда и как я сплю?! Какое тебе дело до Лэша? — Дик*Кар*Стал рычал, будто раненный зверь.
— Считаю, что так будет справедливо. Я потеряла того, кого люблю из-за тебя, — приходилось шептать, держась рукой за горло. Говорить было больно. — И хочу, чтобы с тобой произошло то же самое — из-за меня.
Поднявшись на ноги, я расправила складки на пышной юбке, кое-как поправила рассыпавшуюся прическу:
— Спокойно ночи, ваше величество.
Пока я возвращалась в отведённые мне покои, изгибы дворцовых переходов казались бесконечными. Шаги, многократно умноженные эхом, живущем здесь по ночам, звучали слишком громко. Каждая ступенька, каждый угол, каждый проём были беспощадно-чуждыми, как и их хозяин.
Закрыв за собой двери опочивальни, я подошла к окну. Все три луны, — алая, серебряная и зелёная, — ярко светились на небе, смешивая лучи в фантасмагорический коктейль. Ночь казалась всесильной и бесконечной, но это ощущение было ничем иным, как иллюзией, потому что ещё немного, и луны поблекнут. Настанет день. Каким он будет не дано предугадать никому.
Поднимался ветер. Лето уходило из Фиара. Отгуляв последние дни, оно спешило уступить права грядущей осени. Её остужающее дыхание вот-вот разольётся по улицам.
Может быть, это даже к лучшему.
Кто знает?
* * *
Утро выдалось солнечным. Резная мебель ярко отражалась в блестящих, навощенных плитах пола. За дверью послышались шаги и на пороге возникла статс-дама.
— Ваше высочество изволит вставать?
Эта церемония повторялось изо дня в день. Я почти привыкла.
Следом за герцогиней Шарлин явился истопник, чтобы растопить камин. Потом замельтешили фрейлины. Начиналась процедура одевания. В комнате дыхнуть было нечем от притираний, лаков и духов.
— Ах, ваше величество, вы просто восхитительны!
— Тёмно-красный бархат придает вашей коже особенно нежный оттенок. Он подчеркивает глубину вашего взгляда.
— Однако вы немного бледны. Не желаете наложить румяна, ваше величество?
Фрейлины тараторили одна за другой. Их подобострастные, приторные, надоедливые лица мелькали, словно картинки в калейдоскопе.
