— Машину нашли в тайге далеко от дороги, а в кузове связанного водителя. Натолкнулся какой-то геолог, а то бы водитель умер. Его воры принуждали идти с ними, но он заявил — убивайте, а не пойду. А Расманов отказаться не решился.
Оба снова замолчали. Разговор постоянно сбивался. Юрий чувствовал себя неловко и злился.
— Ты иногда вспоминаешь дорогу, поезд, Владивосток? — спросила она.
— Очень часто. Лучшего времени в жизни, кажется, не было.
— И никогда поздней? Ты действительно так думаешь?
— Я имею в виду юность.
— Да-аа. А теперь мы почти старички.
— Старости, Валюша, я не чувствую, а вот постоянную пустоту ощущаю. Трудно, наверное, и тебе в одиночестве?
Спросил и тут же пожалел. Губы Вали дрогнули, в глазах засветились слезы.
— Дай мне руку, Юрий, — шепнула она.
Он взял Её руку, погладил. Рука горячая. Видно, Ещё температура. Бедная милая рука. Валя закрыла глаза.
— Может быть, чего-нибудь нужно? Я быстро проверну.
— Спасибо, всё у меня Есть. Валерий так хлопочет.
У домика послышались шаги. Валя одёрнула руку, поправила подушку.
— Это доктор, — сказала она, глянув на будильник.
Юрий встал.
— Ты торопишься?
— Да.
В комнату вошла женщина в белом халате с саквояжем и стала мыть руки на кухне.
— Ну, как вы сегодня спали? Температуру меряли? — Голос у неё добрый, а глаза строгие.
— Ну, Валя, до свиданья. Может, что-нибудь передать Нине Ивановне?
— Ничего не надо. Под боком Валерий. Он такой внимательный, милый. А ты Ещё приедешь? — В голосе прозвучала мольба. Юрий замялся.
— Постараюсь. Но всё это сложно. Как-никак, сто километров…
— ОбЯзательно приезжай. Созвонись с Валерой, да вместе.
Юрий вышел. Нежность, с которой она говорила о Самсонове, больно задела. «Чёрт возьми, уж не ревную ли?»
Шёл густой, мелкий дождь. Тучи ползли почти по земле. На вершинах сопок лежал первый снег. Опять осень.
Зима тронула вершины сопок, обожгла заморозком зелень тайги и, словно испугавшись, что поторопилась, отпрянула, затаившись совсем близко. Опять стало тепло. Славное время — осень, особенно на Колыме.
Юрий прошёл по цехам и у механического встретил лагерного нарядчика — молодого, разбитного парня с ослепительной улыбкой. Он нетерпеливо крутился на дороге, поглядывая по сторонам.
— Ты что-нибудь хочешь сказать? — спросил Его Юрий.
— Вы бы, Юрий Евгеньевич, на всякий случай распорядились принять от Кротова подотчёт, — шепнул он.
— Почему?
— На него запрос из управления — что да как? На горных работах он успел кое-что сбросить и зачётики накайлить. Подходит срок, а таких не освобождают. — И он ушёл, размахивая учётной тетрадью.
