Я держался за передок саней и махал кнутом, чтобы отогнать овода. Может, я отогнал бы его или прихлопнул, но тут из-за крайнего дома, где жила Клавка, вылетел на своем Злодее Васюк, наши сани сшиблись наклестками, Васюк успел выскочить, а я оказался в пруду вместе со своим Бураном.
— Занозу вытащи, занозу! — кричал с берега Николай Иванович. — Быка утопишь!
Клавка стояла рядом с ним — выскочила из дома простоволосая, в халатишке — и осматривала напуганную Визгушку.
Буран, спасаясь от овода, влетел на глубину и поплыл, фыркая и захлебываясь. Тяжелые сани и ярмо мешали ему, он весь погрузился в воду, наверху торчала лишь рогатая морда с ушами да ноздри.
До берега было далеко, больше сотни метров, я прыгнул с плывущих саней в воду, по оглобле добрался до ярма и вынул занозу. Освобожденный Буран всплыл над водой и повернул обратно. Умница! Догадался, что этот берег ближе, чем тот.
Почти до обеда мы провозились, вызволяя из пруда сани и отыскивая мой сыромятный утонувший кнут. Потом я сушил на воротах рубашку и новые мешочные штаны, сидя голый у скотобазы, а Васюк и Николай Иванович лежали на траве и совещались. Визгушка с распоротой ляжкой — я и не заметил, когда Буран ее пырнул, — лечилась у Клавки в изоляторе.
— Кнутом надо меньше работать, — говорил Николай Иванович. — Кнутом ты запугаешь его, боязливым сделаешь, нервным, слабым. А вол спокойным должен быть и понятливым, как человек.
— А поворачивать? — спросил Васюк недоверчиво.
— И поворачивать так же: хлопай кнутом не по боку, а по земле. Поймет. Буран вот нагляделся, как ты порол Злодея, и сразу пошел без кнута, а в пруд он побежал от овода, застрочился. Вы мажьте им спины креолином, овод не так будет донимать.
— Без кнута нельзя, — сказал Васюк. — Слушаться не будут.
— Будут. Я в госпитале одну книжку прочитал про условные рефлексы, там все правильно написано. Рефлекс — это привычка к тому, к чему можно привыкнуть. А к боли привыкнуть нельзя, и вот бык запоминает, что боль ему несет твой кнут. Он соображает, как спасти свои бока, и привыкает везти груз, поворачиваться направо, налево, останавливаться. Значит, рефлекс у него уже есть, бить не надо, этим его только собьешь с толку, озлобишь: он же выполняет все правильно, а ты его колотишь — за что?
Буран и Злодей стояли «валетом» и ели из саней друг друга семенной ячмень. От рождения они его не пробовали, летом — трава, зимой — солома, а вот теперь хрупают пахучий ячмень. Все равно как пряники для нас с Васюком.
