– Ага! – произнесла Файф. Ее лицо полностью утратило настороженность, взгляд стал открытым и ясным. И в этот момент Марта заметила, какая она красивая. – Мы думали, что наверху скребутся маленькие мышки, а это были вы!
Она пощекотала животик младшему, посадила старшего на колени и бросила взгляд на Марту поверх головы сына. И вот всего через пару минут после того, как он ласкал рукой ее бедро, Эрнест уже смотрел с любовью на свою жену.
Второй малыш вскарабкался к отцу на колени.
– Папа, кто это?
– Это, Грегори, мисс Марта Геллхорн. – Эрнест чуть придвинулся к ней. – Я бы попросил вас пожать ему руку, но, сами видите…
Малыш сосредоточенно сосал свой большой палец. Марта рассмеялась.
– Мисс Геллхорн – писатель. Как твой папа. Очень хороший писатель.
– А вы знаете, что в Германии полагается вступать в гитлерюгенд в десять лет? – сказал Джеральд.
– Нелепо, – фыркнула Сара. – Я бы Патрика ни за что туда не пустила.
Супруги Мерфи переглянулись, и Марта удивилась, что бы это могло значить. Джеральд накрыл ладонью руку жены и сжал покрепче. Сара смотрела перед собой остановившимся взглядом.
– Гитлер свихнулся, – продолжил Джеральд. – Его место в сумасшедшем доме. Нам повезло, что мы здесь.
– Повезло, – эхом отозвалась Сара. – Да, повезло… повезло.
– Я думаю, что вы уже достаточно повеселились сегодня, мальчики. – Файф поцеловала старшего в щеку – он тут же утерся рукавом.
Когда они ушли, Файф позвала кухарку, чтобы та убрала тарелки. После «Папы добле», белого вина и целого дня на солнцепеке Марта опасалась опрокинуть один из изысканных стульев миссис Хемингуэй. Ураган начался как раз вовремя, позволив отказаться от предложенной рюмки хереса.
На следующий день Марта принесла Эрнесту свои тексты, и они уселись в саду среди экзотических растений с незнакомыми названиями. Перед этим Файф провела с ней изнурительную экскурсию, Марта изо всех сил изображала заинтересованность, но, похоже, миссис Хемингуэй была не в состоянии понять: такие вещи интересуют женщин, когда им за сорок, а никак не в двадцать восемь.
Эрнест вооружился черной ручкой и правил Мартин рассказ, показывая, какие слова, по его мнению, стоит выделить.
– Скелет, – чеканил он, ведя для убедительности пальцем вдоль строки. – Вот все, что нужно фразе.
Следующие несколько недель они прожили втроем, по-семейному. Эрнест редактировал ее тексты, зачитывая отдельные предложения вслух, чтобы был слышен ритм. Марта ощущала собственную значимость: сам Хемингуэй говорит с ней на равных, обсуждает свои идеи и интересуется ее мнением. Возможно, между ними и был тогда легкий флирт, какой обычно возникает между мужчиной и женщиной, когда оба привлекательны и талантливы, – но не более того.
