— …правительство Испании — независимый орган. Но когда они… Погоди-ка, Моррис. Подожди минутку…
Он выпрямился, настаивая на своем праве договорить, твердо решив довести мысль до конца. Выдержал паузу. Моррис уступил.
— …когда они сделали… Сделали то, что считали правильным… — Секундная пауза. — Последующие события… — Он поднял руку, чтобы успокоить друга, на лице которого ясно читалось, что его добродушием злоупотребляют.
«Если он хотел сказать, так и сказал бы», — подумал Франк и продолжал свою речь, при этом ни на миг не утрачивая приятного ощущения, что вот они все сидят на этой веранде, скрытые от глаз людей, идущих по дороге. «Мы имеем полное право здесь находиться, — думал он. — Мы ведь не загораживаемся от них умышленно — просто веранду построили именно так. Да и как они могут таить на нас обиду за то, что мы не были в церкви? Мы же не стремимся к изоляции, в конце концов, запахи завтрака наверняка до них долетают».
— А теперь, — начал Моррис, — кое-что я тебе скажу. Они забрали ребенка, и ребенка не стало. Как тут быть? Как к этому относиться? В этом «как» и заключается вся философия, здесь все ее содержание. Говорят, философию каждый придумывает себе сам. И вот на протяжении многих поколений мы слышим: «Сколько ангелов танцуют на острие иглы?» А потом появляется некто и говорит: «А какого он размера, ангел?» Вот тебе новая философия. Проходит еще несколько веков, и появляется другой человек и говорит: «А какого размера игла?» А? Как тебе это? — Моррис помолчал. — И его провозглашают мудрецом.
РАЗМЫШЛЕНИЯ О РЕКЛАМЕ. «УЭЛЛС ФАРГО НЕ ЗАБЫВАЕТ НИКОГДА»
«Уэллс Фарго не забывает никогда». Вот это девиз, вот это я понимаю. И знать о компании больше ничего не нужно. Как его можно забыть? Кто осмелится выступить против такой компании? Оказаться вне закона?
«Что это значит — оказаться вне закона, — подумал Франк. — А не испытывает ли человек, очутившись в таком положении, ни с чем не сравнимое удовольствие? Каково это, порвать навсегда с ограничениями повседневной жизни, оставив лишь те, которые ты выбрал сам? И заплатить за такую свободу сущий пустяк: признать, что за тобой идет охота. Если исключить вопрос нравственности, — думал он, — остается только страх… нет, необязательно страх… скорее сам факт. Факт, заключающийся в том, что на тебя идет охота. Как на ту собаку. Вот такой и будет моя жизнь».
Собака приходила ко входу в гостиницу. По ночам. Некоторые утверждали, что это волк, другие — что койот. Но оба термина обозначали, по сути, просто дикую собаку, и какая разница, как она называлась, если теперь она лежит там мертвой?
