Створка распахнулась, и на пороге замаячил массивный силуэт куратора. Его глаза гневно блестели. Меня словно парализовало. После покушения на мою ауру сил не осталось совершенно. Я не чувствовала эфир. Вообще ничегошеньки. Захоти страж прикончить меня сейчас, противопоставить ему нечего.
– Вот, нашли. Пряталась в Трущобах. – Сухейль втолкнул меня внутрь. – Вдобавок эта дрянь устроила пожар.
Страж окинул нас пристальным взглядом. Глаза Сухейля и мои окровавленные щеки говорили сами за себя.
– Ты подпитывался от нее, – заметил страж, – хотя это мое право.
– С ней ты свое право превысил, Арктур. Уверен, наследной правительнице не понравится твое чревоугодие. – Сухейль стоял в тени, но и без того было ясно, что он ухмыляется.
Повисла пауза, которую вскоре нарушил мой прерывистый кашель. Меня бил озноб, ноги подкашивались.
Взгляд стража скользнул по разорванной тунике.
– Кто это сделал? – Не дождавшись ответа, он наклонился ко мне и повторил: – Кто это сделал? Кто-нибудь из «алых»?
Я чуть заметно кивнула.
Рефаит выпрямился и гневно посмотрел на Сухейля:
– Позволяешь собирателям творить насилие?
– Меня не волнуют их методы, – парировал тот.
– Должны волновать. Не хватало, чтобы они начали размножаться.
– Для этого существуют противозачаточные средства. И потом, их интимными делами пусть занимается надсмотрщик, это его обязанность.
– А твоя обязанность – слушать меня.
– Разумеется, – оскалился Сухейль, злобно сверкнув глазами. – Ладно, не будем отвлекаться. Умоляй хозяина о прощении, номер сорок.
– Нет.
Мощный удар сбил меня с ног. Сцена прямо как в классическом фильме о заключенных.
– Умоляй хозяина о прощении, двадцать пятьдесят девять сорок!
– Тебе придется ударить посильнее, – прохрипела я.
Рефаит с готовностью замахнулся, но страж перехватил его руку:
– Я сам с ней разберусь. Не твоя забота наказывать моих рабов. Лучше разбуди надсмотрщика, пускай наведет порядок. Не хочу тратить драгоценные дневные часы на всякую ерунду.
Раздосадованный Сухейль повернулся и вышел. Выждав, пока его шаги стихнут, страж взял меня за плечо и поволок вглубь комнаты.
Здесь все осталось как прежде: глухо зашторенные окна, в камине полыхает огонь. Проигрыватель выводил «Мистера Сэндмена». От роскошного ложа так и веяло теплом. Как же хотелось улечься под теплое одеяло и заснуть!.. Но нельзя, нельзя показывать свою слабость.
Страж запер дверь и опустился в кресло. Я терпеливо ждала, хотя стоять после удара Сухейля было тяжело.
