– Жалкая говносказательница! – надрывалась Кэтрин. – Думаешь, тебе хреново живется? Да пока ты кривляешься на сцене, наших жрут живьем в лесах!
– Кэти, тебе совсем не обязательно возвращаться туда…
– Заткнись! – Собирательница с силой приложила Лисс головой об пол. – Изо дня в день мне приходится наблюдать, как ребятам отрывают руки-ноги, и все ради того, чтобы жужуны не вспороли тебе глотку! А ты тут сидишь на заднице, играешь в картишки. Никогда, слышишь, никогда я не буду такой, как ты! Рефаиты увидели во мне потенциал, а в тебе – нет.
Джулиан выволок Шестнадцатого в коридор. Я потянулась за колодой, но Кэтрин меня опередила:
– Умница, номер сорок! – Она уже билась в истерике. – Нужно преподать этой «желтой тунике» урок.
Размахнувшись, она швырнула колоду в огонь.
Карты занялись мгновенно. Лисс испустила животный вопль и ринулась спасать колоду.
– Нет! Слишком поздно, – попыталась я ее остановить.
Но она как будто не слышала, а судорожно шарила в огне голыми руками и причитала: «Нет, нет».
Керосин быстро выгорел, пламя погасло. Лисс замерла на коленях, тупо глядя на почерневшие прямоугольнички. Ее лицо приобрело землистый оттенок, из разбитых губ сочилась кровь. Вцепившись в волосы обгоревшими руками, девушка раскачивалась взад-вперед и подвывала. Я обняла ее за плечи и притянула к себе.
Вместе с картами Лисс потеряла единственную ниточку с эфиром. Для ясновидца это хуже смерти.
– Пойди ты сразу с нами, ничего бы этого не случилось, – злобно бросила мне Кэтрин и вытерла разбитый нос. – Вставай.
Глядя ей прямо глаза, я легонько, самую малость коснулась духом ее сознания. Собирательница попятилась.
– Не рыпайся, – предупредила я, борясь со слабостью.
Но глаз не отвела.
Кэтрин попробовала ухмыльнуться, но мешал кровоточащий нос.
– Придурочная! Ты не из фурий будешь?
– Фурии не могут воздействовать на эфир.
Кэтрин перестала лыбиться.
Снаружи раздался приглушенный вопль, и в барак вломился Сухейль, расшугав перепуганных арлекинов. Кэтрин пала ниц.
Я застыла как статуя. Мгновенно оценив обстановку, рефаит схватил меня за волосы и запрокинул голову.
– Сегодня ты умрешь, – прошипел он.
Судя по дьявольской решимости, сомневаться в его словах не приходилось.
