Настя обмерла – она ведь привезла вещи, свидетельство о смерти.
Из окна Лаврушинского
Маргарита не производила впечатления безумной, была трезва и спокойна, но когда Настя заводила речь о Маше, говорила:
– Я поняла, что она хочет от меня спрятаться, но я ее все равно люблю.
Через год в Переделкине она вышла в сумерках из дачного домика, чтобы пройти к соседке, оступилась и упала в канавку. Смерть была мгновенной, но так как стало уже темно, ее нашли только через несколько часов. Так и осталась Настя на руинах семьи, где было столько горя, что его невозможно было избыть.
Я познакомилась с Настей, когда только-только умер ее отец – художник Сергей Коваленков.
Однажды она мне сказала:
– Каждую весну я умираю, долго и очень тяжело болею. Недавно я поняла, в чем дело. Именно в это время у моей мамы на четвертом месяце врачи решили прервать плохо протекавшую беременность. Она убежала прямо из кресла – в тапочках на босу ногу, в потоках крови, – из кабинета врача. Будто что-то стукнуло ее, и она спасла меня. Но тот страшный месяц, когда надо мной занесли нож, я чувствую всегда.
Из дневника. 6 сентября 2003 года
Странно, Мария Иосифовна решила мне представиться, спустя три года после нашего знакомства. То есть она вдруг услышала и осмыслила тот факт, что мой второй муж, с которым мы познакомились, когда вместе учительствовали в школе, носит ту же фамилию, что и она, – Белкин, что они однофамильцы. С этого начался рассказ о ее происхождении.
– Моя тетка говорила мне, что дед с материнской стороны был духовного звания. Как-то загорелся город Сызрань, и митрополит сказал деду, чтобы он погрузил в сундук всё дорогое церковное облачение и вывез из города. Он положил в сундук облачение, посадил в лодку попадью и поплыл на остров на Волге. Просидел там довольно долго, так как лодку унесло течением. А город потушили, попа нигде не нашли, пошли шептаться, что он сбежал. А потом все-таки ему удалось вернуться, и он даже получил от митрополита орден.
Повесть о Белкиных
В Москве семья Белкиных сняла комнаты в доме гробовщика Белкина на Конюшках, по удивительному совпадению носившему ту же фамилию. У гробовщика не было родственников, и он очень привязался к квартирантам.
Маленькой девочкой Мария Иосифовна каждый вечер вставала в кроватке на колени и молилась Богородице, чтобы родители не ссорились и не расставались. Отец-художник уже раз уходил из дома и даже успел бежать из России в Константинополь с белыми. Он был влюблен в юную медсестру, которая умерла в эмиграции от тифа. Отец вернулся на родину, в семью, но отношения между родителями оставались напряженными. У Маши была младшая сестра, с которой они вместе заболели скарлатиной. Сестра всё не выздоравливала, и, когда она была уже близка к смерти, мать бросилась к старшей дочери и потребовала, чтобы та молила Бога о спасении младшей. Мария Иосифовна говорила, что ей показалось, будто мать хотела, чтобы она попросила Бога забрать ее вместо сестры. Прямо на отпевании возле гроба мать прокляла Бога, а затем упала в обморок. От дочери потребовала, чтобы та тоже отступилась от Бога. Когда девочка с хозяином дома, который был старостой церкви Девяти мучеников, ходила к исповеди и причастию, мать морщилась и говорила:
