— По-мо-ги-те!
— Молчи, блядь! — легавый ударил под дых. Дыхание перехватило.
— Я тебя посажу! — выдавила я, но он снова ударил, схватил за волосы, накрутил на громадный кулак, рванул. Впервые в жизни я почувствовала близкое дыхание садиста. С каким наслаждением он выкручивал запястья, наворачивал кожу на кость, обрывал внутри сухожилия… Да… он отлично владел болевыми приемами подонков из спецшкол.
— За все ответишь!
— На, сука, получи! На, блядь, на!
В ментуре легавые отобрали ключи и паспорт, долго рылись в рукописях, обнюхивали каждую бумажку: "Это — что? Ру-ко-пись? А для чего?", потом завернули руки за спину, и колбасные пальцы толстомордого кобеля засновали по телу, заползли в карманы, выгребая наружу мелочь и варежки.
— Какое вы имеете право?! — протестовала я против неслыханных унижений, но в ответ заломили руки, придавили тяжеленными сапогами ступни и принялись прощупывать складки одежды.
— Немедленно сообщите об аресте прокурору! Вы даже не представляете, как вы все будете наказаны! Немедленно отправьте меня в травмпункт! Я требую засвидетельствовать нанесенные побои!
Вдруг в кабинет впорхнула невысокая пронырливая женщина:
— Вы требовали адвоката?
Это была адвокатесса Сорокина. Я — к ней выяснить: почему схватили, где санкция прокурора? Она прохладно выслушала возмущенный рассказ о незаконном аресте.
— Не понимаю — за что меня арестовали. Объясните хотя бы, что происходит?
— Я ничего объяснять не буду. Мы с Вами не оформили договор. Но можете написать прокурору жалобу о нанесенных побоях. Я передам.
Она протянула мне лист, я с надеждой схватила ручку, начала писать, умоляя вмешаться, разобраться, наказать зарвавшегося участкового… Вдруг появился следователь Жеребцов с какой — то писаниной в руках:
— Распишитесь!
— Что это?
— Протокол допроса.
— Какого допроса? Разве был д о п р о с?
С трудом разобрав мелкие каракули, я возмутилась:
— Что вы здесь написали? Мое признание? В чем? Я рассказала адвокату, как меня схватили и при этом зверски избили! Дайте бумагу! Сама напишу!
Но следователь со знанием дела протянул "допрос" адвокату, и Сорокина, как ни в чем ни бывало, черканула на листе подпись.
— Что же вы делаете?! Что там написано? Для чего подписываетесь за меня?
— Такой порядок. Если подследственный отказывается — допрос подписывает адвокат.
— Какой же вы адвокат? Понятно, зачем вас сюда привели!
— Мы с вами никакого договора не заключали! Я вам не адвокат, — гордо отпарировала она, и меня затолкали в КПЗ, где какая — то арестованная бомжиха тихо посапывала на полу под дверью.
