Она не замечала, что с каждым днем их разговоры затягиваются, и обмен улыбками почти не прекращается. Они были на одной волне. Ежедневно созванивались, а как-то Егор сердито заявил, что не нашел ее ВКонтакте.
– Мы вечером на Поляне были, я тебе фотки хотел скинуть. Там закат такой обалденный был!
– Тут тоже ничего себе, – хмыкнула Лина.
– Ну, может быть. Так ты что, в Одноклассниках только висишь? Ты же Рябцева, ага? Полина Рябцева?
Она изобразила книксен и, улыбаясь, произнесла по складам:
– Апполлинария!
– Чего, чего?
– Рябцева Апполлинария. Очень рада знакомству.
Егор с очумелым видом взлохматил челку. Привычный жест, однако, не помог сосредоточиться.
– А как же… я и не знал… в списках ты вроде всегда Полина…
– Ну в списках еще и не то напишут! Это дед попросил кого-то в комитете, чтоб не ржали лишний раз.
Она угрюмо отвернулась.
Егор проворчал, что ржут обычно лошади, и непонятно, чего стесняться собственного имени, тем более такого красивого. Он был явно смущен. Он растерялся еще больше, когда выяснилось, что ВКонтакте и Одноклассниках не зависает не только Полина, но и Апполлинария Рябцева, потому что не имеет компьютера.
– В смысле? А как же ты уроки делаешь? Доклады, рефераты… И вообще…
– Ну чего, вообще? Ты же у Мика не спрашиваешь, как он уроки делает, а?
– Ага…
– У него тоже ноута нет, планшета нет, ничего такого!
– Но он же… – Егор снова терзал свой чуб, не находя слов, – а ты же…Ага?
– Угу!
Лина разозлилась. Даже тот факт, что он назвал ее имя красивым, не мог ее остановить. В его словах, а самое главное – в его взгляде, смущенно-жалостливом, – ей почудилась оторопь. Он будто отшатнулся от нее, впервые осознав, насколько разной жизнью они живут.
Они разругались вдрызг. Она шипела что-то, в чем-то обвиняла, упрекала. Егор в долгу не остался, не желая признавать справедливость ее слов. Ужас ужасный!
Хорошо, что игра уже закончилась, а тренировка еще не началась. Мик был на стенке, их никто не слышал. Лина развернулась и убежала.
Кажется, именно с этого момента все пошло наперекосяк. Вернее, поначалу шиворот-навыворот, а постепенно с ног на голову. В общем, впервые между ними возникло напряжение. Взаимные извинения не спасли.
На следующее утро Мик заметил, что они избегают разговоров друг с другом. Он промолчал, только улыбаться начал – краешком губ, несмело и неловко, словно это стоило больших усилий. Ему казалось, что он понял, что происходит. Теперь уже не он, а они находились «под колпаком».
