После этого рабочий день закончился. Полифем отпустил Лиму раньше на пятнадцать минут, велев немедленно спешить на автобус.
Она последовала совету, хотя на полпути к остановке поймала себя на мысли, что это полный абсурд. Человек, предчувствуя опасность, всегда стремится спрятаться дома. Дом ему кажется безопасным местом, но ведь на самом деле это неверно - для илотов, во всяком случае.
Именно в твой дом явятся убийцы, именно там они будут искать себе добычу, так стоит ли усердствовать с возвращением?..
Илоты настолько привыкли следовать правилам, что большинству и в голову не приходит бежать. Во время охоты предписано находиться по месту регистрации, все верно, но разве жизнь не стоит риска? За Городом так свободно, так много потенциальных убежищ. Почему илоты, даже бродяги, живущие на улицах, не уходят?
Потому что кара за побег коснется всех и будет суровой.
Лима, очнись, ты заходишь слишком далеко в своих фантазиях.
Девушка слышала холодный и безжалостный голос собственного разума?
Побег из Блока считается преступлением. Клеон и его семья, все жители Ксанты, живы лишь потому, что хорошо спрятались, но их незаметная жизнь под землей не навсегда. Однажды убежище найдут - в этом Лима нисколько не сомневалась. Бунтовщиков схватят, и их казнь будут транслировать по телевидению.
Суть в том, что илотам некуда идти. Особенно тем, кто отчаялся и, вероятно, ждет, когда очередной гоплит прекратит его страдания. Раб привыкает к своему положению, он даже способен находить в нем свои плюсы. Все зависит от образа мысли. Клеон и остальные смогли изменить его, но сколько потенциальных бунтовщиков в Блоке 3 Восток? Сколько их осталось после охот и постоянных репрессий? После слежки и контроля после, унижений и целенаправленного отсева потенциально опасных элементов?
Правда жестока? Никто не побежит. Никто не будет драться. Никто не отважится, помня, что было в Южном секторе и еще раньше в Северном.
Драться? Лиме было страшно даже думать в таком ключе. Олимпийцам нельзя противостоять, даже несмотря на то, что их во много раз меньше, чем илотов?
Прерывая ее размышления, автобус со скрипом и пыхтением подкатил к остановке.
Лима вошла внутрь. В салоне сидели несколько угрюмых чумазых рабочих. Их лица были неподвижны, взгляд потухшим. Никто на нее не посмотрел. Она пустое место. Они все пустое место.
Больше всего Лиме хотелось увидеть даже не отца, за которого она волновалась теперь постоянно, а Клеона. Увидеть его широкую жизнерадостную улыбку, полную глупого оптимизма, карие глаза. Может, тогда ей стало бы легче переносить это постоянное тяжелое жжение внутри, этот отравляющий разум страх.
