Проклятие Баальбека | страница 4
Сохор-нойон, брат отца и старший в роду, поднял Китбугу и снова усадил на коня.
— Запомни, — сказал он. — Конь — твой слуга, когда ты садишься на него. Но если ты падаешь с коня, сам делаешься его слугой.
Китбуга не знал детских забав. С утра до глубокой ночи Сохор-нойон обучал его воинскому ремеслу и уйгурской грамоте. В девять лет Китбуга одной стрелой убил матерого изюбра с тяжелыми ветвистыми рогами, а в семнадцать уже командовал десятком воинов в отряде одноглазого Субудэя.
Сохор-нойон заказал для Китбуги саблю у старого дархана, Мастер выковал клинок из упругой тангутской стали. Когда Китбуга пришел к кузнецу, тот протянул ему саблю и сказал:
— Не вынимай попусту свой клинок из ножен. Защищай слабых и не унижай сильных. А если вдруг засомневаешься в себе, посмотри на лезвие — и ты узришь в нем нечто от души моей, и на сердце у тебя станет спокойней.
ВЕТВЬ ВТОРАЯ
«А если вдруг засомневаешься в себе, посмотри на лезвие — и ты узришь в нем нечто от души моей, и на сердце у тебя станет спокойней».
Китбуга вспомнил эти слова у гнилого, заросшего талой и будараном, озера, где одноглазый Субудэй остановил орду.
Чингис послал его наказать глупых меркитов. Они не приняли Джасак и стали изменниками. Но как это сделать? Меркитский Тоохта-беки соединился с кыпчакским Котяном. И теперь у них было вдвое больше воинов, чем у Субудэя. Однако его не зря прозвали великим багатуром. Союзники боялись его, и не решались напасть первыми.
Китбуга был наслышан о кыпчаках. Старые нукеры говорили, что они хитрее лисицы и кровожаднее шакалов, и вот теперь, чуя добычу, они уже три дня идут за ордой.
В десятке у Китбуги подобралась одна молодежь. Все воины были из разных монгольских племен. Они еще не знали жестоких превратностей войны и нетерпеливо искали встречи с врагом, но Субудэй не разрешал им раньше времени обнаруживать себя.
Китбуга сдружился с молчаливым богатуром Донаем из горного Тубаса, чьи вершины всегда покрыты снегом, и шустроглазым Хабичи, жаждущим подвигов и славы.
Хабичи был младший в роду, и, по обычаю баргутов, к племени которых он принадлежал, носил медную серьгу в ухе и посеребренный пояс. Вынужденное безделье действовало на него угнетающе. Как-то Хабичи увидел на каменистом склоне остроглавой сопки алый цветок кералынь, и, ударив жеребца камчой, стремительно поскакал по степи. Когда он, довольный, что поймал цветок на конец копья, вернулся в строй, Китбуга сделал ему внушение. «Зачем, уподобясь глупому суслику, попусту растрачивать силы? — сказал он. — Они еще пригодятся в бою».